Занимаясь библеистикой, должно бы ограничиться только святоотеческой письменностью и трудами церковных ученых, чтобы впитывать чистую и живительную благодать Святого Духа, внимая одному только голосу Церкви и ограждая себя от чужого голоса (Ин. 10, 5). Однако, все чаще книги, выходящие из–под пера светских исследователей, писателей и переводчиков, представляют собой недобрые плоды влияния этого голоса. Это особенно проявляется в новых переводах Священного Писания, которые столь распространились в последнее время усилиями сотрудников Библейских обществ.
Одна из последних таких работ — перевод на русский язык Нового Завета в Российском Библейском обществе. Автор — В. Н. Кузнецова, переводчица с большим стажем, — озаглавила свою работу Радостная Весть. О переводе высказано много мнений как хвалебных, так и критических. На православный взгляд здесь и двух мнений быть не может: для передачи Слова Божия нам дарован церковнославянский язык; и, конечно, утратив присущую ему поэтику, текст Священного Писания на современном русском приводит в замешательство. Только один пример сравнения фрагментов текста — об исцелении расслабленного (Мф. 9, 2): Дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои, — церковнославянский; Смелей, сынок! прощены тебе грехи! — перевод В. Н. Кузнецовой. Выразительные средства языка — это свет определенной силы и чистоты. Утрачены чистота и сила — искажаются образы и затемняются смыслы. Но наша статья — о другом.
При чтении Радостной Вести возникает чувство, что читаешь какой–то другой Новый Завет, не тот, который привык читать всегда. Как будто в нем чего–то не хватает, какой–то трудноуловимой, но очень важной детали. Все равно, как смотришь на картину эпохи Возрождения, написанную на тему Священной истории. Вроде все библейские лица на месте, сюжет соблюден, а ощущения подлинности нет, как нет и того ощущения святости, которое возникает при взгляде на икону. Или, например, когда читаешь апокриф: как и в Евангелии, там говорится о Христе, о спасении, о вере; но — это не православный текст, в нем есть что–то иное, чужеродное. Чтобы определить это чужое в книге В. Н. Кузнецовой, пришлось взять в руки карандаш и сравнить ее перевод с синодальным текстом Нового Завета. Оказалось, что текст Радостной Вести значительно отличается от канонического: он существенно короче. Почти на каждой странице не хватает то одного слова, то части стиха, то целых стихов. Все они убраны в подстрочник и приводятся мелким шрифтом с настоятельным рефреном: некоторые рукописи добавляют... Соответственно, нумерация стихов прерывается, например: Мк. 15 гл. : 26, 27, 29 (нет 28 стиха); Лк. 23 гл. : 15, 16, 18 (нет 17 стиха). Целые фрагменты отмечены как не принадлежащие Евангелисту.
В качестве оригинала В. Н. Кузнецовой принят текст критического издания. При сравнении текстов критического издания и Нового Завета издания Греческой Православной Церкви оказалось, что в критическом издании общепринятый текст сокращен. Из каждого Евангелия издатели устранили несколько стихов (в среднем, около 10 в каждом), не говоря уже об отдельных словах. Эти фрагменты помечаются как позднейшие вставки, не принадлежащие Евангелисту. Не лучше обстоит дело и с посланиями святых апостолов.
Книга начинается с названия. Имя касается сущности. Это замечание святителя Василия Великого для православного сознания означает очень многое. Кому не известны строки литургических песнопений в честь преподобных подвижников: по имени твоему тако и житие твое. В начале Руководства к познанию книги Псалмов святитель Филарет, митрополит Московский, касаясь названия книги, пишет: первое учение о вещи должно заключаться в ее имени. В критическом издании все названия Евангелия сокращены: Евангелие от Матфея упрощено до От Матфея; Евангелие от Луки — до От Луки. В греческих и славянских текстах надписания Евангелия полные, например: Святое Евангелие от Матфея, От Марка святое Евангелие, От Луки святое Евангелие, Евангелие от Иоанна.
Попробуйте представить, что Вы никогда не держали в руках книгу, озаглавленную Евангелие. Именно такую книгу предлагают в качестве единственно верной и подлинной западные ученые.
Все тексты Евангелия, Послания и Апокалипсис в славянском и синодальном переводах завершаются словом Аминь. В критическом издании из текстов Евангелия, Первого и Второго посланий к Коринфянам, посланий к Ефесянам, Колосянам, Филиппийцам, Первого и Второго посланий к Тимофею, Первого и Второго посланий к Фессалоникийцам, послания к Евреям, Первого послания апостола Петра, всех трех Посланий апостола Иоанна и Апокалипсиса слово Аминь устранено. Народу избранному Бог дал Закон, а древние греки говорили примерно так: не понимаешь смысла — блюди форму. Наши книжники и смыслы утратили и форму пытаются разрушить. Ведь слово Аминь в значении истинно употреблялось Господом для возбуждения сугубого внимания предстоящих: ... истинно, истинно говорю вам... (Ин. 1, 51). Между первенствующими христианами, — пишет архимандрит Никифор, — было обычным делом для всех присутствующих при Богослужении произносить: «аминь! » в конце каждой молитвы, или при принесении благодарения (1 Кор. 14, 16). Иудейские писатели говорят: «... нет ничего выше в очах Божиих, как слово “аминь”, которым Израильтянин подтверждает свою речь». Обетования Божии суть «аминь», потому что они сделались верными и несомненными во Христе (2 Кор. 1, 20). Слово «аминь» служит одним из наименований нашего Господа (Откр. 3, 14), так как Он есть верный и истинный Свидетель. Слова «аминь и аминь» (буди, буди) служат красноречивым и возвышенным заключением одной из торжественных песней Давидовых (Пс. 40, 14).
Истинно, критическое издание Евангелия — книга без начала и конца.
Дальнейшее чтение критического текста обнаруживает тенденцию к секуляризации Евангелия: устранены фрагменты текста, несущие смыслы христологического догмата, учения о посте...