Наиболее важные должности в государственных органах Тверской губернии занимали чиновники дворянского происхождения. Больше половины из них владели недвижимой собственностью — землей, жилыми домами и др. В основном они получали это имущество по наследству. Любопытно, что служащие высшего регионального ранга — губернаторы вовсе не были крупнейшими землевладельцами. У одного из них, Николая Голицына (1897 — 1903 гг.), вообще не было недвижимой собственности. Остальные губернаторы владели землей, но вся она находилась в других губерниях.
В Верхневолжье было немало госслужащих богаче губернаторов. Один из них, земский начальник (должность среднего уровня) Зубцовского уезда А.И. Андреевский, владел четырьмя тысячами гектаров земли. Впрочем, поместья тоже не всегда давали доход: в неурожайные годы даже крупные землевладельцы оказывались в убытке. В смысле доходности недвижимость того времени не шла ни в какое сравнение с собственностью современных российских олигархов.
Хуже обстояло дело с материальным положением чиновников-недворян. Мало кто из них владел землей. Максимум — собственный деревянный одноэтажный дом в городе. Правда, бывали и счастливые исключения. Например, судебный следователь М.Н. Новиков имел два больших дома и лавку в Киеве. Видимо, сказалось его купеческое происхождение. Коллега Новикова, следователь Карелин, родом из крестьян, также сумел неплохо устроиться. Ему принадлежали два дома, а его жене (между прочим, дворянке) — более 200 гектаров земли в Калязинском уезде.
Но большинство госслужащих недворянского происхождения жило скромно. Иногда просто тяжело. «Я обносился весь, квартиры дороги, прочие жизненные потребности тоже. Здоровье плохое» - это из заявления делопроизводителя Громова, служившего в акцизном управлении в 1902 году. Соответственно, вопрос о дополнительных доходах был для них отнюдь не праздным. Кто-то теснился в своей доме и выкраивал одну-две комнаты для квартирантов. Кто-то подрабатывал в частных фирмах, банках, страховых компаниях. Правда, таких совместителей было немного: время отнимала служба, требовалось разрешение начальства.
Впрочем, оставался традиционный для чиновников всех времен путь — «безгрешные доходы», как их тогда неофициально называли сами госслужащие, или, как называли официально, — злоупотребления по должности. Надо заметить, что размах коррупции людям того времени казался сказочным. Нам же, многое повидавшим и в ХХ веке, и в веке XXI некоторые факты столетней давности кажутся детской забавой.
Например, налоговые и полицейские служащие требовали от хозяев винных магазинов и водочных заводов спирт «на пробу». Такой способ проверки качества алкоголя свидетельствует о том, что для этих служащих забота о потребителе была важнее заботы о собственной печени. Впрочем, иногда для профилактики заболеваний и для укрепления нервной системы эти же служащие требовали просто хорошего угощения.
Ситуация оказывалась не столь безобидной, когда дело с чиновниками приходилось иметь людям, которым было сложно постоять за себя. Например, крестьяне были обязаны селить у себя в домах приставов, следователей и других служащих во время их командировок. Иметь таких постояльцев — дело хлопотное и обременительное. Проще было откупиться, а потом с интересом наблюдать за страданиями недогадливого соседа. Откупались и от других обременительных повинностей. Этих самых повинностей было немало. Из крестьян назначали дежурных в помощь приставам и следователям. Некоторые из этих служащих превращали крестьян-дежурных в бесплатную домашнюю прислугу.
Наконец, была и традиционная «благодарность» ассигнациями. То есть и сто лет назад от административного произвола страдали наименее юридически и социально защищенные люди.