Противостояние несмешанных чистых форм

В Москве имеются магазины, которые за валюту продают едва ли не все товары, кажущиеся необходимыми западным потребителям. В Москве существуют искусственные уголки рая, где в садах и залах никому не надо стоять в очереди и где свет падает так искусно, словно ему поставлена задача иллюминировать товарный фетиш. В Москве есть сферы человеческих отношений, устроенные так, что можно забыть, какую важную роль и в общественной, и в частной жизни играет магнитофон. Но это только на первый взгляд. Сосуществование советского и западного образа жизни поначалу представляется простым сочетанием и противостоянием несмешанных чистых форм, а это не так. Столкновение двух моделей жизни и поведения порождает гибридную искусственную форму со всеми странностями, скрещениями и пошлостями, свойственными гибридам и ублюдкам. Два образа жизни инфицируют друг друга, создают определенное настроение, характеризующееся словами «ни то, ни се» и диктующее стиль поведения «как бы». Естественно, это происходит на стыках обоих миров. Там, где потребители из общества потребления оказываются в не своих, но созданных специально для них магазинах; там, где люди прессы, творцы общественного мнения занимаются своим делом, зная, что иногда следует выходить за рамки привычной профессиональной этики и поведенческого репертуара, там, где советский гражданин упражняется в несвойственных ему навыках.

Публичные воспоминания

Я имею в виду не столько выступления Тельмана, Тореза и Ван Мина на Антифашистском конгрессе 1932 г., до сих пор служащие предметом публичных воспоминаний, или речь, с которой 24 сентября 1930 г. выступал в Колонном зале Рабиндранат Тагор. Я думаю — и всегда думал, приходя на концерты в Колонный и Октябрьский залы, — о сценариях пресловутых московских процессов. Тут нужна сила исторического воображения, ибо снимки, на которых можно разглядеть интерьер залов — ослепительнобелые колонны, массивные люстры между ними, — встречаются редко.

В Колонном зале проходили менее известные процессы — против так называемой Промпартии (с 25 ноября по 7 декабря 1930 г.), против меньшевиков (в марте 1931 г.), против инженеров и служащих английской фирмы «Виккерс-Метрополитен», совокупно обвинявшихся в саботаже, подготовке реставрации капитализма и интервенции. Уже здесь прозвучали фантастические обвинения и, что гораздо важнее, первые признания вины. Для больших показательных процессов был зарезервирован несколько меньший по площади Октябрьский зал. В августе 1936 г. в присутствии примерно 150 избранных гостей Военная коллегия Верховного суда рассматривала там «Уголовное дело троцкистско-зиновьевского террористического центра» против Зиновьева, Каменева, Бакаева, Мрач- ковского, Тер-Ваганяна и других. Годом позже, в январе 1937 г., тот же суд рассматривал «Уголовное дело антисоветского троцкистского центра» против Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова и других. Еще через год, со 2 по 13 мая 1938 г.