Напарник появился через 5 дней, прибыл вертолётом. Крылатая машина зависла над речной косой недалеко от зимовья. Дав возможность сойти пассажиру, выгрузить вещи, снова взмыла вверх, унося бригаду охотников в верховья реки.
Встреча была радостной. Перетащили груз к зимовью, рассортировали. В зимовье было небольшое подполье, куда сложили картошку, морковку, лук и другую огородную продукцию. Продукты, не боящиеся мороза, оставили снаружи зимовья. Солёности – огурцы, помидоры, капусту – спустили на хранение в ручей.
– Ну, как ты тут один? Не скучал, не боялся? Я, между прочим, все производственные вопросы закрыл и сразу сюда.
– Нормально! Мы с Трезором не с…м на границе, – поддержал веселое настроение напарника и я.
Не рассказал я ему о случившемся и в последующие дни. Просто не знал, как обыграть разговор, с чего начать. Тем более что сам был инициатором его задержки с выездом на охоту.
Первоначальные планы были такими: я приезжаю, а на другой день нас вертолётом забрасывают в тайгу. Но обстоятельства изменились. Узнав о приезде, ко мне пришла группа охотников и посетовала, что хозяйство не получило с базы выделенные малокалиберные патроны, капканы и другое снаряжение. Нет графика завоза охотников в угодья. Всё это их тревожит. Как руководитель треста составил нелицеприятную беседу по этим вопросам с руководством хозяйства, и лететь вертолётом в такой ситуации, забрав с собой директора, просто не мог.
Было решено: меня довозят до ближайшего к нашему участку зимовья, а оттуда пешком захожу в угодья. Я как раз встретился с охотником – соседом нашего участка. Он буквально вернулся с угодий и рассказал, что зимовье в порядке, лодка на берегу. Так что без проблем можно переправиться на другой берег и через восемь километров быть в своей избушке.
На прощание он попросил:
– Лодку вытащишь повыше на берег, чтобы не разбило спускающимися льдинами и не унесло.
В общем, открылся я напарнику лишь на четвертый день его пребывания. Оказалось, что даже с близким человеком не так просто поделиться случившимся. Хотя мы вместе служили в армии, закончили один институт и уже не один год вместе охотились.
В тот день добыли кабана. Управившись с его доставкой к зимовью, разделав тушу, приготовили из свеженины жаркое. Налили по пять граммов и, умиротворенные, вели беседу, вспоминая прошлое: службу, студенческие годы и прочее. И тогда я решился:
– Слушай, а если я расскажу тебе приключившуюся со мной невероятную историю, ты мне поверишь?
И я рассказал подробно всё начистоту, что со мной произошло в его отсутствие. Он слушал внимательно и молчал. Закончив, глядя ему прямо в глаза, спросил:
– Веришь?..
Он утвердительно кивнул головой. Но, наблюдая за выражением его лица, глаз, каким-то шестым чувством уловил, что напарник так ответил из вежливости, а может быть, из такта: я был ему помимо товарища ещё и начальником. Вполне может быть, чему-то и поверил, а в основном решил, что поехала крыша у друга.
Больше убеждать в правдивости всего сказанного, снова развивать тему произошедшего не стал. Переменил разговор, хотя в душе была какая-то неудовлетворённость, обида непонимания мной пережитого, тревожащих воспоминаний.