Псковский хронограф № 6 2001

«МЫ ПРИЕХАЛИ НА ПЕПЕЛИЩЕ»

Поезд миновал станцию Карамышево и, набирая скорость, идет к Пскову. Позади сотни километров, бомбежки в пути, часы томительных стоянок: состав, в котором мы едем, то и дело пропускает воинские эшелоны, идущие на запад, к фронту.

… Несколько месяцев назад все было наоборот. Эшелоны с населением оккупированных областей немцы гнали на запад.

Был приказ создавать на оккупированных территориях «зону выжженной земли», «зону пустыни», где не должно быть ни одного дома, ни одного человека. Бравые парни в немецкой форме с автоматами и собаками выдворяли нас из своих домов. Эшелон сопровождал конвой.

… И вот мы возвращаемся из немецкого плена.

? Смотрите, смотрите, виден наш собор, ? раздается в вагоне чей-то возглас. – Боже мой, уцелел…

И началось! Кто-то плачет, кто-то улыбается… Суета, громкий говор. Вещички давно собраны. Да что там собирать? Немцы увозили нас, кто в чем был. А были еще в зимнем, стоял конец марта. Теперь это пригодится к новой зиме. Как оказалось, сохранившаяся зимняя одежда и стала для нас нашим единственным «богатством»,все было потеряно.

… Поезд замедляет ход. Остановка. Мы – дома! Вышли из вагонов. И все остановились в молчании. Перед нами – нагромождение камней, обгоревших труб, полуразрушенных коробок домов…

На стенах читаем адресованные нам послания: «Здание разминировано». И далее идут имена саперов крупными буквами, выведенные яркой краской.

Первыми зданиями в Пскове были восстановлены: средняя школа № 9 на Крестьянской улице, ныне ул. Льва Толстого, почта (тогда она временно размещалась в здании на Плехановском посаде), областная библиотека (в бывшем «Доме губернатора» на Октябрьском проспекте). Той осенью 1944 года мы уже учились в школе № 9, единственной. Сюда приходили ребята со всего города.

В школе мы сразу и встретились со всеми своим друзьями и знакомыми, которые возвращались из Германии, Польши, Венгрии, Литвы… Приходили в школу и ребята, вернувшиеся из советского тыла. Среди них были мои одноклассники, заметно подросшие. С ними разговоры были особенно бурными, ведь не виделись три года.

Встречи взрослых со своими родственниками и знакомыми в разрушенном городе, где все прежние адреса уже не существовали, а новых еще не было, происходили значительно сложнее. Здание почты на Плехановском посаде было сплошь заклеено на уровне чуть выше человеческого роста клочками бумаги. Кто-то просил кого-то прийти туда-то, кто-то сообщал, что уезжает в другой город, писали просто, что живы и вернулись, взывали о помощи, разыскивали потерянных на дорогах войны детей… Это была «стена плача».

Библиотека на Октябрьском проспекте стала для нас, школьников, вторым домом. Библиотекари сами обеспечивали печи здания дровами, добытыми в развалинах. А где они находили керосиновые лампы в таком количестве при большом дефиците этих светильников, было их тайной. Но читальный зал просто сиял от обилия света в темные зимние вечера. В этом зале мы могли получить учебники, которые в первый год тоже были в дефиците, хотя посылки с литературой шли со всех концов страны; здесь же готовили уроки, читали хорошие книги, общались между собой…

… Мы пережили первую очень трудную зиму в разрушенном городе. Все уже становилось привычным, кроме пленных немцев, которые тоже, как и горожане, работали на восстановлении города. Они являли собой жалкое зрелище. Кто-то смотрел на них со злорадством, кто-то бросал в их адрес обидные слова; фронтовик, получивший ранения, грозил им своим костылем. Их можно понять. Но я хочу сказать не о них, а о наших православных бабушках, которые протягивали голодным пленникам припасенный и совсем не лишний кусок хлеба. Я видела, как молоденький немец, взяв из рук бабушки бесценный дар, плакал. Этот акт прощения и раскаяния состоялся задолго до того, как немцы стали приезжать из своей благополучной ФРГ в наши, некогда сожженные их соотечественниками, деревни и, встав на колени, просили у людей прощения.

Мира Яковлева.

ПРИКАЗ КОМАНДИРА ВОЙСКОВОЙ ЧАСТИ

Действующая Армия 22 марта 1944.

Содержание: Об изъятии от местного населения и партизан в освобожденных районах Лен. области боеприпасов, оружия , военного имущества в полосе, занимаемой в/частью № 67716.

С освобождением Красной Армией временно оккупированных немецкими войсками районов Лен. области, у местного населения этих районов оказалось отечественное и трофейное оружие, боеприпасы и другое военное имущество.

До сих пор бывшие партизаны, не имея при себе документов, удостоверяющих их личность и право на ношение оружия, не сдали последнее.

Такое положение создает условия для немецких шпионов, диверсантов и других вражеских лазутчиков безнаказанно передвигаться по районам области с оружием в руках и под видом партизан совершать вражеские действия.

Предлагаю:

1. Всем председателям Райисполкомов через сельсоветы и уполномоченных населенных пунктов немедленно обеспечить сдачу населением и бывш. партизанами оружия и др. военного имущества в указанные РИК (райисполкомом) пункты и сроки.

2. Всем командирам частей и подразделений войсковой части № 67716 при обнаружении у местного населения и бывш. партизан оружия и др. военного имущества немедленно последнее изымать и вместе с личностью направлять соответствующему прокурору р-на, а за отсутствием последнего ? военному прокурору в/части.

3. Председателям Райисполкомов предупредить население, что за несдачу оружия и военного имущества виновные в этом будут привлекаться к уголовной ответственности по законам военного времени.

4. Начальникам РО НКВД проследить за выполнением настоящего приказа.

командир в/части № 67716 (АБАШКИН)

начальник в/части № 67716 (ИВАНОВ)

ДОКЛАДНАЯ

Ленинградскому областному комитету ВКП(б) тов. Никитину

От середкинского РК ВКП(б).

Докладная.

Середкинский район полностью освобожден от немецких оккупантов 28 февраля 1944 года.

В районе до оккупации жило 15 768 человек. По данным перерегистрации населения (перерегистрация закончилась 15 марта с.г.) осталось населения в районе 13 695 человек. Среди них 1 933 чел., прибывших в район из других оккупированных районов, в большинстве из Ленинградской области. По неуточненным данным угнано в Германию местных жителей 2331 человек.

Готовясь «к сокращению фронта», немецкие захватчики уже в июле месяце приступили к сжиганию жилых построек, скотных дворов, амбаров, государственных и других предприятий.

В районе из 203 деревень осталось 24 деревни. Домов колхозников из 3349 остался 331 дом....

Население живет в лесах, ряд колхозников расселились в лесу мелкими группами в радиусе друг от друга 10 километров. Большинство населения живет в лесах с сентября 1943 года, живут скученно и грязно, до 5 хозяйств и больше в одной землянке, на 50% заражены чесоткой и средства борьбы с чесоткой в районе полностью отсутствуют, кроме того, есть случаи заболевания сыпным тифом.

В районе полностью уничтожены здания медицинских учреждений: было больниц -2, консультаций ? 1, амбулаторий -15, в районе из 51 школы осталось 6. Полностью уничтожены льнообрабатывающие заводы ( было 2 завода), электростанция, 2 лесопильных завода, молокозавод и все сливные пункты.

Полностью уничтожена железнодорожная станция Маслогостицы и Гдовская железная дорога…

Секретарь РК ВКП(б) Дианов.

(Документ не датирован, относится к июню-июлю 1944 года)

ПОСЛЕ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Секретно.

Секретарю середкинского РК ВКП(Б)

Тов. Дианову

В некоторых районах, в частности, гор. Пскове, иногда проскальзывают случаи, и в нашем районе, за неимением бумаги отдельные руководители организаций, председатели сельсоветов и колхозов для разных служебных записок используют разные немецкие бланки, а подчас и контрреволюционные листовки, чем способствуют распространению германо-фашистской антисоветской агитации.

Кроме того, несмотря на то, что с момента освобождения района от немецко-фашистских банд прошло много времени, во многих местах населения еще имеются случаи оклейки квартир газетами и журналами немецких изданий со статьями и рисунками грязной антисоветской клеветы.

Прошу при очередной отправке уполномоченных в сельские советы дать наказ провести разъяснение в колхозах о снятии со стен всех изданий немецких оккупантов, ни в коем случае не применять для записок немецкие бланки и контрреволюционные листовки, предупредив их, что виновники будут наказываться. А также поставить вопрос о сдаче всякого рода книг, журналов, газет и пр. немецкого издательства в РО НКГБ.

Нач. середкинского РО НКГБ капитан госбезопасности Мальцев

4 октября 1944 года.

ПСКОВИЧИ, ПОСАДСКИЕ ЛЮДИ, НА СЛУЖБАХ И ДОМА

Пожар на Кружечном дворе.

В ночь с 4 на 5 мая 1663 г. в Пскове вспыхнул пожар. Насколько можно судить по донесению псковского воеводы князя Ф. Ф. Долгорукова, пожар начался на торге в третьем часу ночи в большом мясном ряду. Новый торг занимал территорию по обеим сторонам нынешней улицы Некрасова между современными Октябрьским проспектом и улицей К. Маркса. Пожар оказался необычайно губительным для города; как писал воевода, «в то пожарное время згорело во Пскове: монастыри, и церкви, и таможня, и кружечной и гостиной дворы». Кружечный и гостиный дворы располагались вблизи от торга – в кварталах нынешних улиц Некрасова и Гоголя. Гостиный двор занимал территорию современного здания областной администрации, а палаты Кружечного двора стояли на месте производственного здания на улице Гоголя, 23. Собственно, первый этаж этого здания, сложенный из известняковой плиты, и представляет собой остатки Кружечного двора, выстроенного в камне в 1686 г. и существовавшего в течение XVII века.

Кружечный двор был центром алкогольной индустрии древнего Пскова. Поскольку в России действовала государственная монополия на производство и продажу алкогольных напитков, Кружечный двор принадлежал казне. Но государство не располагало квалифицированными кадрами для управления своим хозяйством, поэтому производством и продажей алкоголя занимались в порядке повинности рядовые горожане. Посадские люди поочередно заступали на службу в «царевом кабаке» на год. В 1662 г. на службу кабацким головой на Кружечном дворе заступил Андрей Ларионов с товарищами. Для заведения дела, или, как говорили, «на завод», из казны кабацкие головы получили 5 тысяч рублей, на которые были куплены вино, пиво и мед для воеводы Репнина. Эти напитки шли на угощение послов иностранных государств, часто проезжавших через Псков.

Но головам нужно было, кроме того, давать прибыль, и здесь уже они вынуждены были действовать на свой страх и риск. Первым делом Ларионов с товарищами отправились к кредиторам. У Семена Меншикова головы заняли деньги на покупку вина у шведского купца Федрика (Фридриха) Балсырева. Ананья Меншиков выдал кредит в 2 тысячи рублей медными деньгами на покупку хмеля для варки пива. Купец из Любека Юстерко Вилимонов выдал псковским кабацким головам большой кредит на покупку вина в Прибалтике. Наконец, много алкоголя и ингредиентов было куплено просто в долг. У жителя слободы Печерского Успенского монастыря Ивашки Выморского в марте 1663 г. купили «в завод» 200 пудов меда, у жителя Нарвы Ота Фабянова купили 800 ведер вина.

Пожар на Кружечном дворе стал настоящей катастрофой для псковичей, служивших головами в 1662-1663 гг. Как писал воевода Долгоруков, «от того пожару кружечный двор и всякие заводы: вино и хлеб, мед и хмель, да пива 2250 ведер, меду цыжоного 160 ведер, и всякие запасы погорели без остатку, только вынесено 200 ведер вина». Убытки достигали 5 тысяч рублей – сумма астрономическая по тем временам. Головы и после пожара продолжали изготавливать и продавать алкоголь, но прибыль была смехотворной: с 25 июня по 1 сентября 1663 г. сбор составил всего 570 рублей. Деньги немедленно пошли в платеж кредиторам: 500 рублей Семену Меншикову и 70 рублей Осипу Хлебникову.

Но на голов наседали другие кредиторы, в особенности иност-ранные. 18 марта 1664 г. была «послана великого государя грамота во Псков к воеводам ко князю к Федору Ромодановскому с товарыщи, велено иноземцом деньги доправить на голове Андрее Ларионове с товарыщи тотчас, и отдать иноземцом, чтоб в том с иноземцы ссоры отнюдь не было». Выражение «деньги доправить на ком-либо» в XVII в. означало «взыскать с имущества должника». Если у человека не было денег, его заставляли продавать вотчину и даже дом. Ситуация хорошо знакомая нашим современникам, занимающимся бизнесом! У Андрея Ларионова деньги, видимо, были, но другим псковичам, попавшим в долговое ярмо, зачастую приходилось совсем худо. Как гласит поговорка: «Займуя – смеются, а платя долг – плачут».

Беда Михайлы Бахарева.

Такая беда приключилась в 1672 г. с посадским человеком Михаилом Бахаревым. Бахарев был поручителем по откупщикам Якушке Петрове с товарищами, которые также не вполне удачно вели дела. Убытки были разложены пропорционально по откупщикам и их поручителям, и на долю Бахарева досталась относительно небольшая сумма ? всего 23 рубля, но денег у Михаила не было. Как писал Бахарев в своей челобитной на царское имя, «описан в твою великого государя казну во Пскове дворишко мое..., а то мое дворишко оценено было самою малою дешевою ценою, и не допрося меня, сироты, то мое дворишко из приказу подьячие … за те за 20 за 3 рубли продали псковскому воротнику Якушки».

Прежний владелец, натурально, был выброшен на улицу. Как указывал Бахарев, строение в свое время обошлось ему в 150 рублей, и челобитчик недоумевал: неужели он не заслужил хотя бы таких денег своими прежними делами. «И я, сирота твой, ? писал он, обращаясь к царю, ? ис того дворишка выгнан вон напрасно, потому что я, сирота твой, те деньги заслужил тебе, великому государю, что ездил по твою государеву пушечную казну в Ругодив». К сентябрю Бахарев, наконец, нашел деньги для выкупа двора и слезно умолял царя вернуть ему двор, а воротнику Якушке деньги, уплаченные в приказе, принять обратно. Осталось неизвестно, как дьяки Новгородской четверти в Москве решили это дело. Царю Алексею Михайловичу дело, естественно, не докладывали, и апелляция челобитчика к царскому имени в данном случае была простой формальностью.

Новый оклад Игнатия Колягина.

В XVII в., как и сейчас, выплата налогов была главной проблемой и головной болью псковичей. Порядок сборов налогов оставался архаичным: горожане самостоятельно раскладывали налоги между собой, исходя из объема капитала, вложенного каждым в собственную торгово-промышленную деятельность. Как писал Григорий Котошихин, «против той их торговли и промыслов положено царское тягло, на всякой год, со всякого города, что доведется взяти, окладами; и те все вышеписанные чины, на кого что положено, сметяся сами меж собою по своим промыслом и животом, с кого что взяти, положат на себя сами меж собою; а кому чего не в мочь платить, збавливают и накладывают на иных, и выбраны у них бывают для таких дел старосты».

Раскладкой налогов в Пскове ведали выборные окладчики, сменявшиеся ежегодно. Окладчиками выбирались наиболее состоятельные и уважаемые в городской среде люди, как например купцы Сырников, Русинов и другие. Величина оклада выражалась не в реальной денежной сумме, а в относительной доле общегородского оклада. Скажем, если вся сумма налога с посадской общины приравнивалась к 10 рублям, то доля каждого горожанина могла составить 7-10 «денег». Разумеется, это была только доля от общегородского платежа, скажем, 1/200 часть, а реальная сумма налога с каждого горожанина колебалась в пределах от нескольких рублей до десятков рублей.

Рядовой посадский человек Игнатий Колягин в 1690-1691 гг. был обложен налогом с 10 денег, и, сочтя, что обложили его несправедливо и по завышенной ставке, написал челобитную в Москву. 28 декабря 1691 г. псковскому воеводе Петру Апраксину пришла царская грамота, где ему было предписано вмешаться во внутреннее дело посадской общины и снизить оклад Колягина до 7 денег. Земский староста Пскова Тимофей Балакирев должен был оправдываться перед московским начальством. От имени всех посадских людей Пскова Балакирев писал, что окладчиков Афанасия Русинова с товарищи выбрали всем городом, подтвердив свое согласие подписями, причем свою «руку приложил» и обиженный Колягин: «И окладывали они, окладчики, нас сирот всех псковичей посадских людей вправду и ни на кого не посягая». Земский староста от имени псковичей подробно мотивировал свое несогласие. «Мы сироты ваши псковичи посацкие многие люди от частых многих пожаров вконец разорились, а он Игнатей Колягин з детьми во Пскове товары, и за рубеж свальными отпуски торгует, да он же Игнатей Колягин з детьми от частых пожарных разорений уцелел, и перед прошлыми годы, и перед окладом Якова Сырникова в промыслех у нево и перед своею братьею гораздо умножило, и промышляючи своими торги он Игнатей з детьми обогатился».

Земский староста просил не верить ложному челобитью Колягина, и если ему «афонасьев оклад Русинова с товарищи нелюб», обложить его вновь с его промыслов. Неизвестно, чем закончилось это дело, но оно хорошо показывает, насколько хитроумно, всеми доступными способами, наиболее ушлые предприниматели старались снизить собственное налоговое бремя. Но община-мир бдительно стоял на страже городских интересов. Как говорили на Руси, «мир – дело велико: как всем миром вздохнут, так и временщик издохнет».

Городской воздух свободы.

В последнее время историки много писали о резких отличиях России и Запада: дескать, и отсталые мы, и крепостное право у нас существовало дольше, чем в других странах, и городское население у нас было несвободным. Все это отчасти верно, но, кроме общих тенденций, исторический процесс характеризуется нюансами, зачастую ставящими под сомнение сами тенденции. В полной мере сказанное относится и к проблеме городской свободы. Население городов было прикреплено к месту проживания, но город был всегда притягательным для предприимчивого человека. И поэтому тысячи крепостных крестьян в России уходили в города, чтобы торговать и «промышлять».

Такая ситуация сложилась в Пскове в начале 1690-х гг. 2 сентября 1692 г. от имени всего города была составлена челобитная, подписанная верхушкой посадских людей в количестве 33 человек, среди которых были двое земских старост, сотские всех 10 сотен, С. Поганкин, А. Русинов и другие. В начале челобитчики в деталях описали конфликтную ситуацию, сложившуюся на посаде в результате перемещения в город «изо псковских пригородов и из уездов, и из сел и из деревень розных чинов из вотчин» крестьян, бобылей, гулящих и вольных людей. Как можно судить по челобитной, посадских людей не беспокоили тяжбы с владельцами беглых. Предмет их жалобы – нарушение монополии посадских людей на торгово-промышленную деятельность и отказ пришлых людей нести тягло.

«И живучи те всякие люди во Пскове и около Пскова и в посадех и меж посадов промышляют всякими сирот ваших посацкими промыслы, торгуют льном и пенкою, и всякими товары, и в лавках сидят, и всякими рукодельными промыслы промышляют, и с тех своих торговых и всяких промыслов нам сиротам вашим в земскую избу во всякие ваши государские подати и во всякое градское строение и в платежи и в мелкие и всякие росходы ничего в помочь не дают, и всяких ваших государских и городовых и отъезжих служеб не служат: чинятся сильны».

Псковичи заявляли, что в Псков не была выдана царская грамота, разрешающая взять пришлых людей в посад. Соответственно, псковичи просили прислать им грамоту «против государских именных указов», аналогичную уже присланным в Ярославль и другие города. В грамоте, по мнению посажан, должно было содержаться распоряжение о приписке в посад пришлых людей и сборе «по них» поручных записей.

10 октября 1692 г. из Москвы была отправлена грамота псковскому воеводе П. М. Апраксину. В грамоте предписывалось пришлым людям, пришедшим в Псков в период с 1649 по 1684 г., занимающимся торгово-промышленной деятельностью и породнившимся с посадскими людьми, «быть во Пскове в посаде по прежнему бесповоротно». Новым членам посада предписывалось «службы служить, и подати, и во всякие платежи и в росходы велеть платить по окладу со псковскими посацкими людьми в ряд». Общине разрешалось собрать поручные записи по новым тяглецам.

Таким образом, государство во имя финансовых интересов игнорировало собственные законы и оставляло крепостных крестьян в городе. Самим же крестьянам городской воздух давал свободу, которой они никогда не получили бы в деревне. Им, конечно, хотелось бы еще и налоги не платить, но здесь уже горожане бдительно защищали свои интересы. Как говорится, «алтын прошибет и тын».

Владимир Аракчеев.

В публикации использованы документы из фондов Российского государственного архива древних актов (Москва).

«... ПОСТАВИША ДВЕ ВАРНИЦЫ НА РЮХЕ, ДА НАЧАША СОЛЬ ВАРИТИ...»

Вторая Псковская летопись, в лето 1365г.

Гипотеза

Когда мы говорим об историческом прошлом, то на ум, как правило, приходят образы старинных храмов, картины великих битв и имена знаменитых правителей. Но есть в истории явления, о которых в летописях лишь пара скупых строк, а влияли они на жизнь наших предков ничуть не меньше, чем исходы сражений и воля правителей.

Одной из таких важнейших сторон жизни в средневековье было производство соли. И дело здесь даже не в том, что без соли любая пища пресна. Самое главное значение соли ? ее способность консервировать продукты. В те давние времена это был единственный надежный консервант. Соляной промысел вплоть до XVIII в. считался важнейшим в государстве. Что уж говорить о более раннем времени, когда не было еще в Русской земле, ставших впоследствии знаменитыми, ни астраханских, ни пермских соляных промыслов. Новгородская Первая летопись 1233 года сообщает, что когда «быша без мира лето все» и князь Ярослав «не пусти гости во Псков», то соль в городе «сильно возвысилась в цене и «купляху по семь гривен берковескъ». Гривной в то время назывался денежный слиток серебра весом около 200 грамм, а берковец (берковескъ) мера веса, равная 10 пудам, т.е., примерно, 160 кг. При грубом подсчете получим, что во время подорожания 1 кг соли стоил в Пскове в ХШ веке столько же, как примерно, 12 граммов серебра.

Не много было на Руси мест, где природа не поскупилась бы на минеральные ключи ? естественные источники сырья для промысла соли. Вода этих соляных ключей и так называемых соляных колодцев считалась великим богатством. Их наследовали, дарили, закладывали, ими даже владели на паях.

Сейчас пока даже трудно точно установить, сколько было на Руси промысловых солеваренных поселков и где они находились. Наиболее известный, уже к XII столетию ставший богатым городом, ? Старая Русса. Здесь, еще в 60-70-х гг. XX в. впервые в отечественной науке археологам удалось обнаружить следы средневекового солеваренного промысла. Были открыты остатки мощных печей солеварен, большое количество отходов солеварения и, что особенно интересно, остатки деревянных конструкций и труб, применявшихся для нужд промысла. Эти находки показали, что уже в ХП-ХIII вв. солеварение было сложным и высокоорганизованным для того времени производством. Выяснилось также и то, что при помощи археологических раскопок это уникальное производство может быть изучено, хотя оно почти не оставило о себе сведений в ранних документах.

Самым интересным регионом остается Северо-Запад. Именно здесь промысел столь развит; отсюда, по всей вероятности, вместе с переселявшимися далее на восток мастерами приходят многие технические новшества солеваренного промысла и в Вологодскую, и в Костромскую земли. Есть основания предполагать, что отсюда, точнее из Приильменья, пошел и наиболее передовой (и невероятно сложный тогда технически) способ добычи подземного рассола при помощи бурения.

До недавних пор западнее Сольцов (современного райцентра Новгородской области) не было известно ни одного подобного объекта. Но строка псковской летописи, вынесенная нами в заголовок, заставляла искать. Где же могли быть эти две варницы? Сам по себе редкий факт упоминания варниц в летописи уже заслуживал внимания, но, кроме того, ведь речь шла о Псковщине, о солеварении в которой мы сегодня вообще ничего не знаем. Некоторые авторы даже пытались предположить, что речь в летописи идет не о псковской земле, что здесь имеет место ошибка и следует читать «две варницы в Русе». Но обратившись к топонимам ближайших окрестностей Пскова, сохранившимся даже на довоенных картах, удалось предположить, что следы промысла стоит искать на территории бывшего Рюшского сельсовета.

После осмотра местности и расспросов старожилов район поисков сузился до ближайших окрестностей деревни Василёво. И действительно, здесь прямо напротив деревни, на противоположном от нее пойменном берегу р. Дубины, были обнаружены наполовину затянутые землей и илом выходы минеральных источников. В одном из них просматриваются остатки некоего деревянного сооружения – возможно, соляного колодца. Интересно, что один из источников (наиболее значительный) по всей вероятности, носит следы давнего благоустройства. Его выход, хотя и находится в небольшой котловине, тем не менее окружен подобием небольшой плоской земляной насыпи – вероятно, это отвал. У местных жителей ключи носят характерные названия ? «кипуны». Хотя сейчас вода в них уже не бурлит, а лишь тихонько сочится, ? такое название говорит о некогда мощных выходах подземной минеральной воды. О большом потоке воды, изливаемой некогда одним из «кипунов», свидетельствуют и промытые источником четыре довольно глубоких русла-стока, словно лучи, выходящие из него к реке. Теперь они пересохли. На памяти старожилов д. Василево из этого источника брали «очень вкусную питьевую воду». Как известно, вкус воде придают растворенные в ней в малых количествах минеральные вещества. Совершенно пресная вода ? безвкусна. Однако сильноминерализованная вода (желательная для промысла) для питья мало пригодна. Была ли вода в источнике всегда маломинерализованной (и от этого промысел не получил дальнейшего развития) или же частичное опреснение связано с проведенной в 60-х гг. XX в. мелиорацией и запустением источника ? еще предстоит выяснить.

Для того, чтобы определить, действительно ли вода этих источников была сырьем, из которого вываривали соль летописные псковские варницы, надо попытаться выяснить конструкцию сооружения и установить время, к которому оно относится, необходимо проведение специальных исследовательских работ. Информация, скрытая пока от нас землей и временем, может оказаться невероятно важной и позволит совершенно по-новому взглянуть на историю этой интересной местности, на историю важного производства, на жизнь наших предков. А пока это просто луг на берегу речки Дубины.

М. Ворожейкина, научный сотрудник отдела региональной культуры Санкт-Петербургского филиала Российского НИИ культурного и природного наследия.

ДНЕВНИК КРЕСТЬЯНИНА

Ноябрь 1915 года.

Об авторе этого «Дневника» нам пока ничего неизвестно. Хотя Петр Степанович Голубев из крестьян, человек он был образованный, начитанный. Жил Голубев в Псковском уезде и в своем «Дневнике» ярко отразил жизнь предреволюционной деревни. Весь «Дневник» мы собираемся опубликовать в ближайших номерах «Псковского хронографа».

Воскресенье 1 ноября день был пасмурный. Дул южный ветер. Было тепло. Из под снега вышла рожь... По реке Великой шел лед. С 1 на 2 ноября ночью падал сильный дождь. От дождя ручьи и реки разлилися как весной.

2 ноября вечером я посетил хуторянина А. М. Перца. Перец живет как на другом свете: в избе чисто, пол вымыт. Весело горела лампа, освещая все предметы, потолок и стены. Дочь вязала чулки, сын работал на постройке (слово пропущено) и за работу платили по 3 руб. в день. Сам Перец читал газеты. Жена и невестка со вниманием слушали чтение. Малолетние дети тихо играли в куклы. В избе была тишь да лад, да Божья благодать...

3 ноября был мороз. Поднимали со стлищ лен и ставили в маленькие кучи для просушки.

5 ноября наши Запятовские крестьяне выменяли на картофель от офени (торговец в разнос мелочным товаром, коробейник – ред.) несколько номеров газет...

С 8-10 ноября была оттепель.

11 ноября продавалися куры от 70-90 к., куриные яйца по 50 к. десяток, сметана по 15 к. чайная чашка. С раннего утра до позднего вечера вязали и возили лен. Наши запятовские крестьяне кончили молоть ячмень. Умолот ячменя получился средний.

13 ноября молотили овес. Продавалися куры очень дорого от 95-1руб. 15 коп., молоко тоже очень дорого ? по 15 коп. бутылка...

14 ноября крестьяне продавали картофель по 60 коп. мерка. Река Великая покрылась льдом второй раз.

Очень полезно кормить домашнюю птицу вареным размятым картофелем с небольшой примесью соли и ржаных отрубей. Подобный корм полезен для всякой домашней птицы.

16 ноября был сильный юго-западный ветер и падал снег. Некоторые рабочие на чужбине выучились новому ремеслу. Один рабочий был на заработке в г. Владимире и там выучился рисованию. Он нарисовал Успенский храм в Ростовском кремле.

17 ноября наши запятовские крестьяне кончили молотить овес. Умолот овса получился плохой. Я из 137 бабок намолотил 65 мер. Покупались в деревне пятинедельные поросята-боровки по 6 р. 50 к.

18 ноября молотили горох. Урожай гороха получился сам шесть...

19 ноября продавалось льняное семя последний сорт по 1 р.50 к.

20 ноября продавалась рожь по 2 р. мерка... Покупались однотесные гвозди по 35 коп. фунт, спички по 25 коп. десяток, мыло по 25 коп. фунт. День Введения во храм Божией Матери 21 ноября был ясный и морозный.

Воскресенье 22 ноября... крестьяне ближних деревень собрались ко мне в избу и записывались в члены общественной лавки. Всего членских взносов поступило 319 р. До прибытия заведующего общественной лавкой я народу прочитал брошюрку «Военный заем 1915 года» (бесплатное приложение к «Сельскому Вестнику» на 1915 год). По выслушании чтения о займе многие крестьяне сказали: «Мы этого не знали. Со всяким удовольствием положим свои деньги в заем. Это дело лучше общественной лавки. Один из крестьян спросил: «Почему о таком большом деле и полезном для вкладчиков во-лостное начальство не объявило нам. Мы до сего время и не слышали о займе и не знали условий займа».

23 ноября было морозно и ясно. Солдатки нашей местности собрали по 2 р. и на эти деньги соорудили икону Никандру Пустынножителю ? Псковскому чудотворцу. Память празднуется 24 сентября. Икону поместили в нашей часовне. Икона очень хороша...

24 ноября мяли лен.

26 ноября в день храмового праздника Георгия Победоносца офеня продавал газеты и брошюры. Я спросил у офени: «Как вы не боитесь ходить по праздничным деревням и продавать?» Офеня ответил: «Народ не собаки, не съедят. Теперь вина не стало и у нас в России тишь стала». Тишина в дер. Селюгине просуществовала не долго, только до вечера. Вечером молодежь где-то нашла продажной отвратительной ханжи (разбавленный спирт-денатурат ? ред.) и напилася. За ханжу платили по 3 руб. за бутылку. Один малец из дер. Жергино заплатил за бутылку ханжи 6 р. 25 к. Молодежь во время праздника очень хвастала деньгами. За гулянку платили по 15 коп. за вечер. В карты играли «в 21» и в банке было до 60 руб...

30 ноября с утра падал дождь, затем ветер перевернул с северной стороны и падал снег. Начался мороз. В нынешние времена денежный народ не только мужчины, но и женщины, не только хозяева, но и молодежь. На что деньги понадобятся молодежи, у хозяев не просят. Наша молодежь согласилася выписать еженедельный иллюстрированный журнал «20 век « с приложением за 6 руб. и журнал «Стрекоза» за 6 р.. Девушки согласилися выписать двухнедельный журнал «Модный свет» с приложением на год за 4 руб.. Пожилые женщины тоже не отстают, хотят выписать два журнала: иллюстрированный журнал «Женщина» со всеми приложениями на год за 9 руб. и двухнедельный иллюстрированный журнал «Хозяйка» с приложением на год 16 р.. Про хозяев еще не слышно, какие журналы или газеты будут выписывать.

Крестьянин Петр Степанов Голубев. («Вестник Псковского губернского земства» № 10-11 от 20.03.1916).

Предоставила сотрудник ГАПО Е. ФЕДОРОВА.

ВСЕ СПЕШИЛИ ПОКЛОНИТЬСЯ НИКАНДРУ ЧУДОТВОРЦУ

Почти 40 лет прошло, как ежегодно совершается принесение иконы Преподобного Никандра в г. Порхове при торжественном крестном ходе. Поводом к учреждению этого крестного хода послужило появление здесь страшной эпидемической болезни холеры еще в 1831 году, когда молитвами и заступлением Преподобного Никандра город был чудесно спасен; также и в 1848 году опять во время этой же страшной болезни, посетившей наши веси, при принесении по просьбе жителей с разрешения в Бозе почившего архиепископа Нафанаила иконы Преподобного Никандра, этот грозный бич народа был отвращен молитвами нашего чудотворца.

Жители города, желая увековечить память о таком чудесном спасении своем заступлением Угодника Божия, в 1853 году второй раз прошением (первое в 1833 г. не было уважено вследствие необеспечения городом расходов по устройству крестного хода), поданным в городскую Думу, просили ходатайствовать об учреждении из Свято-Благовещенской Никандровой пустыни, отстоящей от города на 20 верст, ежегодного крестного хода с иконою Преподобного Никандра, причем обязались для устранения затруднений при следовании крестного хода поставлять подводы, крестоносцев, а для содержания монашествующих отпускать положенную обществом сумму денег. После сего и последовало в 1855 году разрешение Святейшего Синода, конфирмованное высочайше 28 мая того же года. С сего времени и существует ежегодный крестный ход в Порхове 15 мая.

К этому времени в монастырь стекается множество народа из города и дальних мест уезда. Крестный ход с иконою Преподобного Никандра всегда прибывает к 6 час. вечера и для встречи его за город около кладбища выходит городской крестный ход в сопровождении многотысячной массы народа. Обе процессии соединяются среди поля вместе и по отправлении обычного молебна эта масса народу густою непрерывною стеною на протяжении верст двух сопровождает своего дорогого гостя в город, в Троицкий собор. Где тотчас же начинается всеобщее бдение.

В это время здесь увидишь людей всякого звания и возраста, убогих, больных, детей и стариков, ? все спешат встретить и поклониться покровителю и заступнику Никандру Чудотворцу. Автор «Описания Никандровой пустыни» соборный иеромонах Иосиф говорит: «Нужно видеть это многолюдное стечение народа всех званий, нужно прочитать на их лицах это усердие, с каким они встречают и провожают благодатного посетителя. Преподобного Никандра. нужно взглянуть на это множество свечей, которые зажигаются перед святыми иконами по внушению живой веры и любви, чтобы понять, как дорого для жителей Порховской страны это крестохождение, так желанное ими!».

На другой день по пришествии Преподобного Никандра, 16 мая, после торжественной литургии и молебна с водосвятием на площади, против собора, совершается крестный ход кругом города с пением кратких молебнов на назначенных местах с осенением святым Животворящим крестом. Почти все встречавшие икону жители остаются для этого торжества, и поэтому крестный ход бывает очень многолюден.

Во все время восьмидневного пребывания в Порхове иконы Преподобного Никандра в соборе отправляется торжественное праздничное богослужение Преподобному Никандру: литургия и всенощное бдение с елеопомазанием каждый раз, а икона ежедневно носится по домам усердствующих жителей города для молебного пения. Таким образом наш благодатный гость в течение недели не оставит своим милостивым посещением и дом богатого, и не постесняется побывать в убогой лачужке бедного.

День 23 мая, последний День нашего торжества, день разлуки с нашим дорогим посетителем и благодатным молитвенником и заступником. После обедни и благодарственного молебна крестный ход направляется по большой Санкт-Петербургской улице на дорогу к дер. Селищи (21/2 версты) для провожания Никандровской святыни.

По окончании молебна перед деревянной часовней начинается расставание икон. Никандровские иконы и хоругви отходят по дороге далее и останавливаются, а городские стоят у часовни; в это время прощается духовенство и народ. Наконец, пройдя немного, сопровождающие Никандровских икон делают несколько раз возвышение их, то же делается Порховским крестным ходом, потом, оборачиваясь, опять возвышают их, и таким образом обмен подобного действия повторяется несколько раз, до тех пор, пока не скроется из виду Никандровский крестный ход. Многие из усердствующих горожан провожают Угодника до села Вечко, 10 верст, а иные и до монастыря. Сколько слез проливается при отшествии Угодника Божия в свою обитель верующими, об этом может судить только тот, кто обращается к нему с пламенною и горячею молитвою!..

Городское духовенство с крестным ходом, пройдя чрез дер. Селищи, возвращается в город в 2-3 часа пополудни.

П. Любимов

«Псковские епархиальные ведомости», 15 июня 1894 года, № 12.

«ЧРАС ТЫИ ПЬЮТ, А НАС НЕ ЗОВУТ»

Академик Д. С. Лихачев о Пскове и псковичах в средневековье.

Просторечие, близость к фольклору, любовь к шутливой поговорке прорывается и в летописи, и в исторической повести, и даже на полях богослужебных книг. Писец-пскович не стесняется обратиться к читателю как к другу и товарищу. На полях своих книг он пишет о том, что он не прочь «поехати пить в Зряковици» (подгородное псковское село), что не плохо было бы сходить в баню ? «полести мытся». Он вспоминает о том, что «ридища свиния порошята (поросят) на память Варвары». Он жалуется, что устал от работы: «о святый Пантелеймона, поспеши, уже глазы спать хотять», «ох, мне! лихого сего попирия (похмелья): голова ми болить и рука ся тепеть», «ох, ох! голова ми болить, не мочи мя псати (писать), а уже нощь ? лязмы спати». Писец жалуется на свои огорчения: «чрас тыи пьют (рядом за забором), а нас не зовут», пишет о своих недоумениях: «како не объестися, иото поставлять кисель с молоком», и горько шутит над самим собой: «что кун, то все в калите, что порт, то все на себе, удавися убожие, смотря на мене!»…

Откликались писцы и на собственныее события. Писец Демид сделал в Апостоле 1307 г. известную приписку о «бое на руськой земле» между Михаилом Тверским и Юрием Московским, с цитатой из «Слова о полку Игореве»: «при сих князех сеяшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наше в князех которы и вещи скоротишася человеком».

Эти сетования, шутки и недоумения писцов придают псковским рукописям характер живого и непосредственного отражения действительности, характер удивительной домашности и семейности, которая была так типична для Пскова о целом. Не случайно псковские князья, возбуждая псковичей к битве, всегда напоминали им о том, что все они близки друг другу, как товарищи и родичи: «братие, не посрамим отец своих и дедов, кто стар тот, отец, кто млад той брат...».

Тот же характер исключительного демократизма, простоты, домашности, интимности, обыденной хозяйственной предусмотрительности носит и псковская архитектура.

То же сочетание силы и жизнерадостности, исключительной простоты с изощренным мастерством характерно и для псковского изобразительного искусства: для прославленных псковских стенных росписей в Спасо-Мирожском монастыре XII века, в Снетогорском монастыре начала XIII века, в селе Мелетове середины XV века. Иконы Пскова XIV— XVI веков хранят старые традиции русского искусства XI—XII веков. Иконописцы псковичи легко воспринимали новые темы искусства, шедшие с Запада, но претворяли их в крепкие формы национальных традиций, в своеобразном чисто псковском живописном мастерстве.

Простота, демократизм, мужественная суровость составляют важную черту псковского искусства, придавая ему национальный характер. Но не только псковская книжность, архитектура, живопись насыщены этим национальным духом. Сама природа псковской земли ? русская по преимуществу. Удивительно живописный, мягкий и обвитой пейзаж Псковской области есть такое же создание псковичей, как и их великое искусство. Пейзаж Пскова сложился исторически; тысячелетний земледельческий труд псковичей преобразил псковскую природу. Соха и топор изменили девственные леса, изменили самый рельеф почвы. Вот почему природа псковского «рубежа» кажется на редкость русской. Вот почему с природой псковской земли так тесно связана и поэзия Пушкина.

Из статьи «Псков». Журнал «Звезда», 1945.

Подготовил Е. П. Иванов, профессор

© «Новости Пскова», 2001-2002