Народный артист Советского Союза композитор Евгений Дога:

Меню сайта

Категории раздела

Культура [3199]

Этикет [505]

Статистика

Форма входа

Старая форма входа

Главная » Статьи » Искусство и культура » Культура

Народный артист Советского Союза композитор Евгений Дога:

Народный артист Советского Союза композитор Евгений Дога:
«Если нет волнения, нет и творчества»
«Писать вальс после Штрауса – это, конечно, лихо»
За его счет и раньше, и сегодня обогащаются другие

«В Советском Союзе я успел получить все «цацки», а вот пенсия у меня 1964 рубля. Это приблизительно 60 долларов»

Наверняка даже самый музыкально необразованный человек знает и много раз слышал вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Фонд Юнеско отнес это произведение к музыкальным шедеврам ХХ века. Чарующая музыка, под которую кружилась чеховская Оленька Скворцова, вот уже более четверти века звучит из радиоприемников и с телеэкранов. В последнее время к ним присоединились еще и мобильные телефоны. Под этот вальс выходят из Дворцов бракосочетания счастливые молодожены. Жителям нашего города несказанно повезло. У нас была возможность услышать этот шедевр в исполнении самого автора.

Народный артист Советского Союза композитор Евгений Дога за роялем в зале бердянского ГДК Евгений Дога был гостем и членом жюри ХII Бердянского международного кинофестиваля. В один из фестивальных дней в городском Дворце культуры состоялся творческий вечер композитора. Журналисты вошли в зал немножко раньше, чем все остальные зрители, и у них была возможность посмотреть, как маэстро готовится к встрече с бердянскими меломанами. Евгений Дмитриевич несколько раз подходил к роялю и наигрывал разные мелодии, давал последние наставления звукорежиссеру, интересовался, собрались ли зрители. А когда ему сказали, что желающих попасть на творческий вечер очень много, он все же засомневался: «А может, они пришли не м еня послушать, а ребят из «Убойной силы»?» (во втором отделении, действительно, должны были выступать актеры, которые снимались в этом сериале. – Прим. автора.) Невооруженным глазом было видно, что композитор волнуется. И хотя я понимала, что в такие минуты творческому человеку не до интервью, все же рискнула задать маэстро несколько вопросов.

«Если нет волнения, нет и творчества»

– Евгений Дмитриевич, в Вашей жизни таких творческих встреч, несомненно, было очень и очень много, и, тем не менее, я вижу, что вы волнуетесь.

– А без волнения нечего делать на сцене. Когда говорят: «А я не волнуюсь», это неправда. Если не волнуешься, значит тебе все равно. Мне не все равно. Если нет волнения, нет и творчества. Я так думаю.

– Вы часто бываете на таких фестивалях, как наш?

– Каждый год я бываю на нескольких фестивалях. Посещаю их с удовольствием, потому что приобретаю много друзей и со старыми своими киношными друзьями встречаюсь. Со многими мы дружим уже не один десяток лет. А потом, для меня очень важно, что я знакомлюсь с состоянием кино на сегодняшний день, как отечественного, так и зарубежного, а еще учусь. Такие фестивали для меня своего рода урок.

В этих ответах весь Дога – скромный вопреки всем своим высоким наградам человек. Никакие звания и титулы не вскружили ему голову . В душе он так и остался тем мальчиком из молдавского села, который, услышав однажды духовой оркестр, захотел написать такую музыку, которая бы понравилась всем.

– Я тогда еще не знал слова «сочинять». И мне тогда очень хотелось что-нибудь придумать, чтобы этот оркестр играл, а все заметили и сказали: «Какой маленький, а как красиво придумал!»

Эту историю композитор поведал и бердянцям, пришедшим на его творческий вечер. Из его же слов они узнали, что первые попытки осуществить свою детскую мечту Евгений Дога делал еще во время учебы в Кишиневском музыкальном училище. Но он всегда был недоволен собой.

– Я закончил две консерватории, потому что одной мне было недостаточно, – рассказал собравшимся Евгений Дмитриевич. – И когда я закончил вторую консерваторию, то понял, что мне вообще надо бросить сочинять. И я два года не занимался композицией, и даже решил для себя, что навсегда бросил это дело. Но потом увидел, что вокруг меня сочиняют очень плохо. Тогда я подумал: ну, так и я смогу это делать. К тому времени мне уже было тридцать лет.

Судьбоносной в жизни Евгения Доги стала песня о Кишиневе «Белый город». Ее исполнила тогда еще мало кому известная певица София Ротару.

– Тогда часть ее успеха перепала мне, а часть моего – ей, – считает Евгений Дога. – К тому же в этот период написанные мной «Ритмы города» два года подряд признавались лучшей советской пьесой в Японии.

Пакет с нотами для фильма «Табор уходит в небо» Дога оставил в такси

Всенародную же славу Евгению Дмитриевичу принесла его работа в кино, особенно фильмы молдавского кинорежиссера Эмиля Лотяну. С музыкой к одному из них, «Табор уходит в небо», у маэстро был связан курьезный и в то же время достаточно неприятный случай. Но кто знает, если бы все сложилось по-другому, то, может быть, композитор и не порадовал бы нас такой потрясающей музыкой к этой картине. А по словам Евгения Дмитриевича, все было так:

– Эта история произошла 13 января 1976 года. Буквально через два дня у меня должна была быть запись музики на студии «Мосфильм». Естественно, я очень волновался. Мне очень хотелось закрепиться на «Мосфильме», и для этого нужно было хотя бы не опозориться. А тут звонят мои друзья и приглашают меня встретить с ними старый Новый год. Я начал отказываться, ссылаясь на то, что у меня не дописаны партитуры. Но они сказали, что у них есть инструмент, и мы только «чокнемся» шампанским, встретим старый Новый год, и я сразу же смогу приняться за работу. Отказываться было неудобно. Я взял два пакета: один с нотами, другой с подарками для детишек. Сел в такси и поехал. Вышел на Сретенке, иду себе, и вдруг чувствую, что у меня одна рука свободна. Оказывается, один пакет я оставил в такси. Как вы думаете, какой? Конечно же, игрушки есть, а нот нет. А такси уже заворачивает в сторону Ленинградского вокзала. У меня голова сразу кругом пошла. Первый раз на студии! Кому и как я скажу, что потерял ноты? Никто же не поверит, ясное дело! Пришел к друзьям, и вместе мы начали везде звонить, но никто нам ничем не мог помочь. В Москве в то время было двадцять таксопарков. В каждом по 400 машин. Нам рекомендовали дождаться утра. Но я решил, что лучше всего мне сесть за инструмент и начать писать. Конечно, я не помнил, что я до этого написал и сколько номеров, но мне нужно было сдать самое главное: вступление, финал, «Черешня» и проезд цыган. Вот эти четыре номера – за оставшиеся два дня. Но деватся было некуда. И я принился за работу. Там все так «жидко» было написано, буквально по несколько нот на страничке, но как хорошо все это зазвучало! Я так рад, что я потерял ноты, потому что благодаря новому варианту мне удалось на пробах убедить цыган. Они были очень воинтсвенно настроены: как могут не цыгане писать музыку к цыганскому фильму! И когда оркестр сыграл, во-первых, аплодировали музыканты, во-вторых, цыгане. Потом они все время ходили с сумками и угощали нас с Лотяну водкой. Мы с ними уже стали друзями.

«Писать вальс после Штрауса – это, конечно, лихо»

С вальсом к фильму «Мой ласковый и нежный зверь» тоже все было не так просто. После оглушительного успеха ленты «Табор уходит в небо», который, по словам Евгения Доги, не посмотрели только пингвины в Антарктиде, было очень сложно пробиться на чеховскую тему. В кинематографическиих верхах поговаривали так: «Ну, молдаване – это цыгане, поэтому что там им стоило написать музыку на цыганскую тематику! А вот Чехов – это что-то особое!» И очень долго худсовет сопротивлялся. На Лотяну они еще соглашались, а вот на Догу – не совсем. И лишь благодаря настойчивости Лотяну Евгению Дмитриевичу доверили эту работу.

– Мне было очень сложно. Тем более, Лотяну все время говорил: «Это тебе не «Табор», здесь нужно что-то другое». А что другое?

Вначале Евгений Дмитриевич думал, что сцену свадьбы Оленьки Скворцовой, а она снималась первой, ему озвучивать не надо будет. Композитору казалось, что героиня будет танцевать под какую-то уже написанную другими авторами музыку. Он даже пошел в музей Глинки, на радио у колег спрашивал, но ничего подходящего не нашел.

– Все, что мне предлагали, мне показалось дребеденью, – признался композитор бердянским зрителям, – а такую дребедень я и сам могу написать. А писать я решил вальс, и сказал об этом режиссеру. В то время, когда происходили описанные Чеховым события, вальс в России только входил в моду. Писать вальс после Штрауса – это, конечно, лихо. Лотяну так на меня внимательно посмотрел, но промолчал. У него было много других проблем. . Надо было подбирать актеров, выбирать натуру. Я тоже занимался другими делами, писал другие картины. У меня впереди было еще полгода. Но время пролетело незаметно. Началось лето. Приближалось время съемок. После очередной репетиции с актерами в одиннадцать часов ночи ко мне в номер в мосфильмовской гостинице ворвался Лотяну, уставший, злой, естественно, потому что он всегда очень сурово проводил репетиции, и, даже не раздевшись, с порога строго спросил: «Вальс где?» Я не ожидал ни его появления, ни этого вопроса. Над вальсом я, конечно, работал, искал его, но готового варианта у меня не было. У меня в номере был инструмент, я пытаюсь сыграть одну пробу, другую пробу, смотрю – у него начинает свирепеть лицо. Они в ужасе, потому что на завтра заказан оркестр, а послезавтра под Москвой, в Валуеве, первый съемочный день. А я ему играю всякую дребедень, что-то там тренькаю. Потом смотрю: у меня еще на полу какой-то кусок бумаги валяется, и на ней зеленой пастой что-то написано. Я сыграл ему первую фразу, и больше у меня, в принципе, ничего не было. Поэтому дальше мне пришлось импровизировать. Разъяренный Лотяну выскочил из номера, так хлопнув дверью, что она чуть с петель не соскочила. Мне ничего не оставалось, как до утра закончить партитуру и сдать в переписку. А уже вечером, когда музыканты сыграли этот вальс, они поднялись и хлопали смычками. А на следующий день в Валуеве весь день крутили эту мелодию, и только под вечер начались съемки.

За его счет и раньше, и сегодня обогащаются другие

Уже гораздо позже довольный работой свого соавтора Эмиль Лотяну сказал, что этот вальс – тончайшая паутина звуков, сотканная из грез и былей, порывов и предчувствий. Сам же Евгений Дога не считает его вершиной своего творчества, но с народом не спорит. А вообще, по его мнению, гении поступили нечестно. Все гениальное они уже создали, ничего не оставив современникам. И в этом нет ни грамма кокетства. Евгений Дога сознался, что он всю жизнь боялся написать что-то не то, а еще стремился к тому, чтобы не скатиться в какое-то одно музыкальное амплуа. И ему это удалось. В его творческом багаже – музыка на все вкусы, для детей и взрослых. Она увлекает и завораживает, согревает сердца и никого не оставляет равнодушным. Народный артист СССР, Народный артист Молдовы, Лауреат Государственной премии СССР, Заслуженный деятель искусств Молдовы, обладатель Гран-при Международного фестиваля музыкальных фильмов и золотой медали «Человек 2000 года» в США Евгений Дога написал музыку более чем к 200 фильмам, к закрытию и открытию «Олимпиады-80» в Москве, а также симфонии, балеты, кантаты, увертюры… И поэтому так больно и обидно, что человек, прославивший нашу когда-то общую большую Родину, сегодня получает мизерную пенсию.

– Сегодня нас осталось совсем мало, я имею в виду тех, кто в советское время получил все, кроме благ. У меня есть все «цацки», а пенсия – 1964 рубля. Это приблизительно 60 долларов.

Эти слова признанный во всем мире композитор произнес и с грустью, и с иронией. И можно понять его обиду. Ведь в советские времена на выпуск пластинок с его мелодиями за рубежом заключались баснословные договоры. Все забирала страна, автору же не перепадало ни копейки. Да и сегодня за его счет богатеют и мобильные операторы, и радиостанции. И все же у Евгения Доги есть главное – наша с вами любовь. И дай ему Бог здоровья и вдохновения! Ведь, как заявил композитор с бердянской сцены, подводить итоги в свои 72 года он не собирается. Его лучшая музыка еще впереди. Автор: Александра ПОПОВА По материалам сайта http://vesvladivostok.ru

Другие статьи по теме:

Праздничные мероприятия, посвященные 65-летию Победы