Эпоха становления самостоятельных черт ? XIV-XV век

Если археологи не ошибаются, относя к XIII веку остатки одного из каменных гражданских зданий, раскопанных в Довмонтовом городе, то эти остатки — единственный известный нам памятник архитектуры Пскова этого века. Каменных церквей в то время в Пскове было создано немного, посадские люди обходились без них, а из князей только один Довмонт, по свидетельству летописи, построил четыре каменных храма.

Мы не знаем, какова была архитектура этих храмов. Остатков их археологам пока обнаружить не удалось. До Довмонта строительство каменных храмов в Пскове было редким явлением, и за это время не могла выработаться самостоятельная псковская архитектурная школа. Но наличие в Пскове превосходного естественного материала для каменного строительства — обильных залежей известняков нескольких разновидностей — уже в XIII веке должно было отразиться на технических приемах каменной стройки и привести к появлению некоторых, на первых порах не очень значительных, местных особенностей. Об этом свидетельствует сохранившаяся до нашего времени ранняя постройка XIV века — собор Снетогорского монастыря (1310). Он находится в четырех километрах от города вниз по Великой.

Формы собора продиктованы сознательным стремлением повторить Мирожский собор. За прошедшие после возведения Мирожского собора полтора века это здание, видимо, полюбилось псковичам.

На Снятной горе этот образец был, однако, воспроизведен не в самом первоначальном виде, а уже с надстроенными западными углами. Компоновка архитектурных масс храма и соотношение их с главой получились здесь иными, чем у Мирожского собора, с учетом климатических условий были изменены (сильно сужены) окна. Технически более рационально для Пскова выполнена кладка — из одной плиты, без плинфы. Покрытие всех каменных частей здания обмазкой и побелкой придало стопам храма сверкающую белизну. В результате греческие черты в облике Снетогорского собора в значительной степени уступили место ясно выраженным местным особенностям.

Возможно, что подобные изменения в архитектуре псковских церквей начались еще раньше — при строительстве Довмонта. Во всяком случае, снетогорские фрески свидетельствуют о том, что псковская монументальная живопись к XIV веку приобрела самобытные черты, глубоко отличающие ее от фресок XII века, выполненных в византийской манере. Удивительно, как быстро и как глубоко отразились на ней вкусы псковичей. Можно предполагать, что большую роль в этом сыграли традиции расписных декораций языческого времени и светских росписей, украшавших, как об этом известно из письменных источников XII века, древнерусские жилые помещения.

Однако снетогорские фрески — явление бесконечно более сложное, чем росписи светских зданий Руси XI— XIII веков. Даже с чисто формальной стороны решение росписи храма с его обширным и расчлененным интерьером — задача несоизмеримо более трудная, чем компоновка невысокой горизонтальной полосы цветного декора повалуши или обширных боярских и княжеских сеней.

Но главное отличие этих фресок от светских росписей заключается в том, что если в светских росписях встречались (не всегда, а иногда) какие-то сюжеты повествовательного и поучительного характера, то все равно в них не могло быть заключено такого богатства мыслей, чувств и переживаний, какое вложили в свое произведение исполнители снетогорских фресок. Кипучая работа мысли художников, глубоко взволнованных своими темами, составляет особенность снетогорской росписи. Интересно сравнить ее с мирожской.

Мирожские фрески художники создавали со спокойной расчетливостью, пользуясь традиционными сюжетами и изобразительными средствами. В снетогорских же фресках ощутимо личное начало в самой основе росписи. Мастера пересмотрели обычный состав сюжетов и пополнили его новыми, выисканными в литературных источниках. Они нашли возможность отразить в своих фресках мысли и чувства, вызванные современной им действительностью.

В частности, яркое отражение нашел в росписи протест против княжеских междоусобиц и осуждение современных им сребролюбцев. В одной из сцен изображены в аду князь Святополк и некий богач, наказанные за неправедную жизнь.

Другая примечательная особенность снетогорской росписи — обилие жизненных деталей, увиденных художниками в быту, в природе и запечатленных на фресках. Поражает предельная индивидуализация изображений святых, необычайная жизненность их облика. Конкретность и реалистичность изображений — тоже проявление самобытного народного начала в искусстве, не раз дававшего себя знать с древних времен.

Фрески собора Снетогорского монастыря сохранились плохо. Уже к концу XVI века они оказались настолько поврежденными в результате пожаров и различных превратностей военного времени, что при ремонте храма их сплошь покрыли известковой побелкой. Только в начале XX века существование фресок было обнаружено, и началась очистка их от забелки, завершенная после Великой Октябрьской социалистической революции.

О былом виде их судить очень трудно, так как почти повсеместно утрачен верхний слой красок. Сохранился, в сущности, только подмалевок, выполненный дешевой, в изобилии добывавшейся в псковской почва кирпично-красной краской — «черленыо псковской». По этому подмалевку были проложены основные цвета росписи. Теперь при очень внимательном осмотре лишь кое-где можно заметить остатки верхнего слоя красок, свидетельствующие о первоначальном цветовом богатстве, яркой декоративности и необыкновенной мажорности этой росписи.

Осматривая собор Снетогорского монастыря, нужно учитывать, что пристройки к нему с западной стороны, соединенные со старой частью храма открытыми проемами, относятся к более поздним временам. Обычный для Пскова XV—XVII веков узорный поясок поверху барабана главы — тоже результат одной из переделок, при которой барабан был надстроен. Окна всего храма, за исключением находящихся в барабане, — поздние, так же как и двери, пробитые с южной и северной сторон. Первоначальное покрытие храма было, по всей вероятности, посводным, затем его, как можно заметить, не одни раз переделывали, а нынешние формы крыш появились в XVII или XVIII веке.

С середины XIV века наступил новый этап в развитии архитектуры Пскова. Его характер определило все расширявшееся строительство по заказам объединений посадских людей. Новые понятия и обычаи требовали, чтобы каждая территориальная организация посадских людей, особенно такая крупная, как городской «конец», имела своих священнослужителей и свой храм. «Концы», а затем и некоторые отдельные улицы стали строить свои храмы, причем, желая по возможности предохранить постройки от пожаров, их делали из камня. Строительство поручали местным мастерам.

Таким образом, каменное церковное зодчество в Пскове перешло в руки горожан, выступавших в роли заказчиков, и псковских каменщиков — исполнителей заказов. Псковские мастера — создатели архитектуры, обязанные бережно относиться к материальным средствам, но не стесняемые в возможности искать наиболее разумные для той или иной постройки технические и архитектурно-художественные приемы,— все более и более решительно стали вносить в создаваемые ими сооружения элементы собственного архитектурного творчества. Таких сооружений, отмеченных чертами слагавшейся в Пскове самобытной школы зодчества, сохранилось немного.

Одним из первых, а может быть, и самым первым каменным кончанским храмом был построенный в 1339 году храм Михаила-архангела в Городце (Советская улица, 18). Несмотря на тяжелые невзгоды, выпавшие на долю этого памятника, и неоднократные перестройки, он все же сохранил древние стены, столбы, а судя по некоторым данным, даже своды четверика, древнюю апсиду и основную часть притвора, примыкающего к четверику с западной стороны.

Верхние части стен снаружи завершаются полукружиями — закомарами, которые, быть может, не только подправлены, а и переложены позднее, но все же, вероятно, воспроизводят первоначальный мотив. Это дает основание считать, что храм был покрыт по полукруглым закомарам, по всей вероятности, свинцовыми листами. Притвор, судя по обработке сохранившейся его лицевой (западной) стены, тоже завершался волнообразной позакомарной кровлей.

В храме Михаила-архангела псковичи применили ступенчатые своды — конструкцию, изобретенную более 100 лет назад южнорусскими мастерами-каменщиками. При этой конструкции арки, поддерживающие барабан главы, располагаются несколько выше сводов, и благодаря этому глаза оказывается значительно приподнятой над основным объемом здания. Такие ступенчатые своды стали в дальнейшем любимым приемом псковских зодчих. К сожалению, глава и барабан храма целиком перестроены при капитальном ремонте в 1694-1695 годах. К этому же времени относится и пояс из печных изразцов, украшающий барабан. Сильно пострадавшие от переделок приделы Михаило-архангельской церкви, вероятно, относятся к XV веку.

Памятник псковской каменной церковной архитектуры конца XIV века — остатки церкви Рождества в Довмонтовом городе (1388). Вместе с другими храмами, стоявшими в восточной части Довмонтова города, он был засыпан землей при сооружении на этом месте земляного укрепления (Рождественской батареи) в 1701 году. При этом главы храмов были сломаны, своды и верха стен обрушены, но все прочие части зданий оставались нетронутыми. Археологических раскопок церкви еще не производилось, и пока видна лишь ее восточная сторона.

Рождественский храм был построен во время мора, то есть эпидемии, и, возможно, по обету, данному всем городом.

Как и все сохранившиеся до нашего времени псковские храмы XIV века, церковь Рождества имеет всего одну алтарную апсиду. Расположение выступов, или лопаток, которыми обработан четверик, говорит о том, что главу церкви поддерживали четыре столба. Своды, несомненно, были ступенчатыми. Уже к середине XIV века эта конструкция не только была освоена псковскими мастерами, но и успела подсказать им новые приемы завершения верха храма, ставшие характерными для продолжительного периода развития псковской церковной архитектуры.

Свидетельство этого — Троицкий собор, построенный в 1365 — 1367 годах на Крому, который не сохранился до нашего времени, но хорошо известен нам по подробному и точному рисунку, сделанному перед разрушением этого здания в конце XVII века. Судя по рисунку, барабан церкви был поставлен на постамент. Идея устройства постамента под барабаном была не нова. Она возникла в зодчестве Южной Руси одновременно со ступенчатой конструкцией сводов еще на рубеже XII и XIII веков. Однако формы постамента Троицкого собора не повторяют применявшихся ранее, а найдены псковскими мастерами самостоятельно. Вместе с тем очень продуманно, в полном соответствии с принципом единства конструкции и архитектурной формы решена композиция всего верха храма.

Творчески используя те возможности, которые давала сама техника кладки из известняковой плиты, псковские каменщики более 100 лет — с середины XIV и до последних десятилетий XV века — с увлечением следовали по этому пути. Поэтому можно не сомневаться в том, что верх храма Рождества в Довмонтовом городе повторял очертания его конструкций — угловые части крыш были опущены ниже крыш, покрывавших ветви подкупольного креста, а барабан стоял на постаменте, соответствовавшем верхним ступеням сводов.

В Довмонтовом городе стояли также церковь корпорации псковских купцов, которую в 1352 году перестроили заново, и «изба» для сбора духовенства всего города, при которой, очевидно, существовала и церковь. Есть основания думать что в Довмонтовом городе создали свою церковь и псковские каменщики. Вероятно, и другие ремесленники собирались для решения своих общих дел в этой же части города, и каждое из таких объединений имело свою «избу» или гридницу и церковь.

К самому началу XV века (к 1413 году) принято относить церковь Василия на Горке (Октябрьский проспект). Если бы можно было считать названную дату правильной, то это здание могло служить свидетельством поразительного скачка, происшедшего в развитии архитектуры Пскова в первые годы XV века, а создавшего его зодчего пришлось бы считать гением, предвосхитившим приемы, ставшие характерными для Пскова только более чем через столетие. Однако более вероятно, что церковь Василия на Горке была полностью перестроена в XVI веке, и этот храм нельзя рассматривать как памятник раннего периода развития псковской архитектурной школы.

Уже с самого начала XIV века укрепления, защищавшие псковский посад и состоявшие из земляных насыпей и деревянных тыновых оград, псковичи стали заменять каменными. В 1309 году каменная стена была построена с южной «приступной» стороны той части посада, которая была расположена севернее Усохи — высохшего русла речки, впадавшей в Великую, а через короткое время и с боковых сторон — от рек Великой и Псковы. В 1375—1380 годах каменные стены охватили еще большую площадь.

Псковский посад, недавно еще весь деревянный, все более обогащался каменными зданиями. Вероятно, не только церкви, но и гридницы, в которых собирались жители «концов» и улиц, тогда уже стали возводить из камня. В характере всех этих построек, отражавшем вкусы псковских горожан, должно было широко проявиться творчество псковских каменщиков.

Новые архитектурные формы церквей были предельно экономичны и подчинены практическим требованиям жизни. Их беленые каменные поверхности слагались в сложные и динамичные сочетания, дававшие богатую игру света и тени. В контрасте белых поверхностей с цветными пятнами фресковых изображений, живописном чередовании и дроблении световых и теневых пятен, в общем облике, далеком от какого-либо аскетизма и суровости, выражались жизнелюбие и оптимизм простых русских людей, не поколебленные несколькими веками воздействия христианства.

Таковы определившиеся к середине XIV века самобытные черты псковской архитектурной школы.

Не меньшее своеобразие приобрела в это время и псковская живопись. Ко второй половине XIV века она достигла наивысшего расцвета. Самобытные народные черты отличали псковские иконы уже в XIII веке. Лучшее свидетельство этого — икона «Илья-пророк в пустыне» из Выбутской церкви близ Пскова, находящаяся ныне в Третьяковской галерее. На ней изображен не строгий византийский святой, а добродушный старик с задумчивым лицом, сидящий в очень естественной позе. Такой же мягкостью, простотой и задушевностью проникнуты изображения эпизодов жизни Ильи, размещенные на полях иконы.

В цветовом решении иконы уже наметились признаки той живописности, которая с такой безудержной силой овладела псковской иконописью XIV века. Упоение живописца насыщенностью цвета и звучностью контрастов достигало тогда предела возможного. Смелые и в то же время проникнутые необыкновенно тонким ощущением цветовых соотношений сопоставления глубоких, темных коричневых, зеленых, вишневых, синих тонов с рдеющей киноварью, сияющими оранжево-красным и светло-желтым, белым и розовым позволяют с первого взгляда отличить псковскую икону XIV века от любой другой.

Значительному числу сохранившихся псковских икон присуща особая внутренняя эмоциональность, а порой еще и поражающая своей глубиной реалистичность человеческих образов (яркий пример — икона «Избранные святые», хранящаяся в Третьяковской галерее).

К XV веку в интерьерах псковских храмов наряду с фресковыми росписями большое значение приобрел иконостас. Создание иконостасов стало делом не только живописцев, но и резчиков по дереву, а затем мастеров по обработке металлов. В псковских храмах того времени живопись, прикладное искусство и архитектура слились в одно неразрывное целое. Белые стены и своды храма, затененные в его западных углах, давали чрезвычайно выгодный фон для яркой, насыщенной цветовыми контрастами живописи икон и тонкой скульптурной резьбы тябл и царских врат иконостаса.

Расположение окон и светильников в церкви подчинялось задаче как можно лучше осветить иконостас, который должен был сразу же овладевать вниманием. В свою очередь иконостас с его рядами изображений, подчиненных определенному ритму, как и предметы прикладного искусства, украшавшие храм, придавали архитектуре полнозвучность, оживляли ее.

Таким образом, несомненно, что во второй половине XIV—XV веке памятники псковского монументального зодчества как по конструкции, так и по архитектурным формам уже существенно отличались от новгородских. В Пскове уже сложилась собственная архитектурная школа.

Спегальский Ю.П. Сокровища древней архитектуры // Достопримечательности Псковской области. Л., 1987.