О людях на реке и бунте машин

Меню сайта

Категории раздела

Бизнес-новости [504]

Бизнес и финансы [952]

Экономика [5601]

Статистика

Форма входа

Старая форма входа

Главная » Статьи » Бизнес » Экономика

О людях на реке и бунте машин

Он немного помолчал, потом добавил:

17 августа 2009 года навсегда вошло в историю российской энергетики как день техногенной катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС — станции, являвшейся гордостью Советского Союза и России, самой мощной и, как верилось, самой надежной. В братской могиле СШ ГЭС оказались похоронены не только 75 ее работников, но и труд всей жизни многих и многих людей, причастных к этому грандиозному и дерзкому проекту. Авария поделила их жизнь на "до" и "после". И пока не наступило это "после": не названы еще виновные, не вернулись к нормальной жизни те, кто потерял близких, не восстановлена ГЭС, эти люди переосмысливают все, что было "до", чтобы понять, почему произошла авария.

"ШАНС" продолжает публикацию эссе публициста и журналиста Альберта Урмана, на глазах которого проектировалась и строилась Саяно-Шушенская ГЭС. На страницах нашего еженедельника он делится с читателями событиями, очевидцем которых был сам.

Продолжение. Начало – в № 17 (1091), № 18 (1092), №19 (1093).

Родился, крестился, учился...

Проживал Кирилл Константинович в рядовом панельном доме, расположенном на самом берегу Енисея, в двухкомнатной квартире. Узкий коридорчик и маленькая кухонька. Поужинали мы, помнится, поджаренными яйцами с ломтиками колбасы, попили чая с печеньем. Говорю "помнится", потому, что на такую деталь, как ужин, совершенно не обращал внимания. Главное было в другом, в разговоре с хозяином квартиры. Кирилл Константинович и за ужином, и когда мы перешли в небольшую комнату, заменявшую гостиную, охотно говорил о производстве, о береговых врезках плотины, о предстоящем паводке, но как только я начинал задавать вопросы, касающиеся лично его биографии, он становился немногословным.

– Да что обо мне судить-то, – морщился он. – Родился, крестился, учился, работал и работаю. Как всякий человек в моем возрасте. Ну, на долю моих сверстников выпала черная полоса Великой Отечественной войны. Я ведь с армии пришел только в 1946 году. Отозвали меня со службы, не хватало специалистов-проектировщиков. Я же перед самой войной окончил Московский энергетический институт и получил квалификацию инженера-электрика. И сразу после этого меня взяли в Московское проектное управление "Главгидрострой" НКВД. Но ничем я там отличиться не успел. Ушел на фронт.

Но не так-то просто он "ушел на фронт". В первые дни войны по решению Генерального штаба в Московскую, Тульскую, Орловскую, Калининскую и Смоленскую области из управления "Главгидрострой" была направлена группа инженеров-проектировщиков для строительства плотин и запруд на малых речках. Возглавил эту группу комсомолец Кирилл Кузьмин. За лето 1941 года при содействии командования Резервного фронта были заболочены огромные низменные площади, через которые танки и вся тяжелая техника противника пройти не смогли до самых морозов.

Возвратившись в свое управление, Кирилл Константинович сразу подал заявление с просьбой отправить его в армию, хотя прекрасно знал, что на него есть бронь. Ему отказали один раз, он снова подал заявление. Отказали и во второй. Тогда он отнес заявление прямо в военкомат. Какое-то время спустя ему пришла повестка. Когда там было разбираться – немцы приближались к Москве. Его отправили на передовую рядовым. Так он оказался в составе 9-й Гвардейской стрелковой дивизии Калининского фронта, в дальнейшем Западного. Участвовал в боях за Витебск, Великие Луки, Смоленск. Там он и подал заявление о вступлении в ряды ВКП(б).

Потомственный

дворянин

О военных годах Кузьмин рассказывал скупо и без особого желания. Хотя я понимал, человеку, прошедшему по дорогам войны четыре года, было что вспомнить, ведь он служил и связистом, и артиллеристом – в 1944 году, закончив ускоренные курсы Томского артиллерийского училища, в качестве младшего лейтенанта был назначен командиром взвода 64-го артиллерийского полка 3-й Гвардейской стрелковой дивизии 3 Белорусского фронта. Награжден орденом Красной Звезды и медалью "За боевые заслуги".

– Кирилл Константинович, – не переставал я расспрашивать Кузьмина. – Откуда вы родом?

– Ну вот, – развел он руками. – Тебе теперь захотелось и про дедушку с бабушкой все узнать. Мы ведь собирались говорить о здешней стройке. Из Курской области я, из деревни Куриловка. Родовое поместье там наше было.

– Так вы дворянин?

– Кхе-кхе…, – улыбнулся Кирилл Константинович. – Мои предки были дворяне. Дед был офицером царской армии, и отец пошел по его стопам.

– Странно, – с удивлением воскликнул я. – А как же вы в советское время смогли беспрепятственно продвигаться по служебной лестнице? У нас ведь существовал негласный закон, что все, кто при царе принадлежал к классу имущих, наши враги. Вам удалось как-то скрыть свое происхождение?

– Нет, – спокойно ответил Кузьмин. – Ничего мне скрывать не пришлось. Мой отец, будучи офицером, отказался принимать участие в братоубийственной кампании семнадцатого года. С фронта Первой мировой войны он не поехал со своими взбунтовавшимися однополчанами в Петербург, а вернулся в свою деревню Куриловку, где проживала его семья, вместе со своими односельчанами-мужиками занялся крестьянским трудом. Когда началась гражданская война, он не примкнул ни к красным, ни к белым.

– А как же он погиб в 1918-м?

– В Курской губернии, как, наверное, и везде в России того времени, разгуливали разного рода бандитские отряды. Одни называли себя анархистами, другие – кадетами, третьи – монархистами. И все грабили. Есть-то всем хотелось, независимо от окраски. Вот по весне восемнадцатого нагрянули к нам какие-то "зеленые". Ворвались они на наше подворье. А не было у нас тогда уже ни куриц, ни свиней, ни коров. Все забрали предыдущие грабители. Увидели не успевшую спрятаться нашу соседку. Схватили ее, изготовились насиловать. Тут отец мой не выдержал и отбросил одного из бандитов. А другой в упор расстрелял его на глазах у моей мамы, которая стояла с ребенком, то есть со мной, на руках...

"Мы пришли в Саяны не хороводы водить

на лесных лужайках"

Мы помолчали. Хотелось, конечно, поговорить еще и расспросить о многом, но Кирилл Константинович, воспользовавшись паузой, снова перешел к делам на стройке. Больше всего его беспокоил предстоящий паводок, как поведут себя бетонные блоки на водораздельной стенке и гребне самой плотины, в основном правосторонней ее части.

Тревога Кузьмина за пропуск предстоящего паводка была вполне обоснована, хотя и проектировщики, и специалисты дирекции строящейся Саяно-Шушенской ГЭС, и в какой-то мере метеорологи не делали тревожных прогнозов. Успокоенность им придавал тот факт, что в Ленинградском НИИ Гидротехеники были проведены модельные испытания, которые дали вполне удовлетворительные результаты. А у Кузьмина был свой скептический взгляд на все это. Моего мнения, естественно, никто не спрашивал, но я почему-то принял сторону Кузьмина и в результате написал в газету безрадужную статью. Сыграла она свою роль или нет, судить трудно, во всяком случае, Москва вскоре возобновила финансирование стройки, пошел и портланд-цемент. Скорее всего, выступление в газете "Правда" все-таки поспособствовало быстрому решению проблем.

В последних числах марта 1978 года стройку посетил председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин. Между прочим, в этот год гидростроителям было чем гордиться, поработали они тогда на славу. В январе приказом начальника управления Ордена Ленина "КрасноярсГЭСстрой" Станислава Ивановича Садовского были определены задачи по пуску первого гидроагрегата Саяно-Шушенской гидростанции.

Откровенно говоря, читая этот приказ, как-то не верилось, что он выполним. В мировой практике не было еще такого, чтобы с плотиной, поднятой лишь на 40 процентов от проектной отметки, кто-то решался ставить под нагрузку электромашину мощностью в 640 мегаватт. Нонсенс! В Карловом же створе Енисей в январе проходил только по донным отверстиям, то есть не существовало на тот период даже и водохранилища. Поэтому не верилось. За разъяснениями я тогда обратился непосредственно к автору приказа Станиславу Ивановичу Садовскому.

– Знал, что у прессы возникнет много вопросов, – улыбнулся он. – Давай поговорим. Считаешь меня прожектером? Напрасно. У нас все просчитано. На всех стройках управления сейчас работает свыше 23 тысяч человек. Здесь, то есть в Карловом створе, около 14 тысяч. Целая армия специалистов. Да, задача ответственная и очень большая. Как мы ее думаем выполнять? Первый гидроагрегат будет собираться по временной схеме со сменным рабочим колесом турбины. По проекту все десять водоводов должны принимать воду с водохранилища с восьмидесяти метров. А почему бы не взять воду с более низких отметок? Ведь это все в наших руках.

– Лишние затраты, – парировал я.

– Верно, – согласился Садовский. – А если при недостроенной плотине гидроагрегат будет вырабатывать, скажем, не 640 МегаВатт, а двести, и не через год или два, а сейчас? На какую сумму страна получит досрочно два-три миллиарда киловатт-часов электроэнергии? То-то и оно, что все затраты, сделанные на временное рабочее колесо, становятся смехотворными. Стройка должна сама себя окупать.

– Идея заманчивая, – начинал я отступать, – но какие же объемы надо осуществить, чтобы сделать ее реальностью!

– А мы пришли в Саяны не хороводы водить на лесных лужайках, – уверенно заявил Садовский. – Запомните мое слово – в декабре первый гидроагрегат будет поставлен под нагрузку.

Он немного помолчал, потом добавил:

– Я отправляю в Ленинград несколько человек, поезжай-ка и ты как представитель прессы с ними. Побываете на механическом заводе, где заканчивается изготовление рабочего колеса для гидротурбины, на заводе "Электросила" – там формируется генератор. Думаю, репортаж твой оттуда будет интересен всем, кто сейчас работает на стройке.

– Отказаться от такого предложения было бы кощунством! – развел я руками.

"С уважением,

А. Косыгин"

Хотя в своей очередной статье в газете "Красноярский рабочий" я и написал о заверениях Садовского по срокам пуска первого гидроагрегата, но сомнения не оставляли меня. Однако приказ начальника УС "КрасноярскГЭСстрой" возымел силу. В министерстве энергетики и электрификации СССР был организован штаб по строительству ГЭС в Саянах, возглавил его лично министр Петр Степанович Непорожний. Вскоре бригада арматурщиков управления "Гидромонтаж" Александра Тяжева изготовила первый каркас турбинного водовода, а бригада Героя Социалистического Труда Алексея Алеева тут же начала монтировать его на плотине. Каждый день на штабе стройки начальники подрядных и субподрядных управлений докладывали о рекордных объемах укладки бетона на водосливе, на береговых врезках, на здании ГЭС, на станционной части плотины.

Такие темпы работы понравились Алексею Николаевичу Косыгину. Он встречался с рабочими, внимательно выслушивал их, прошел по перемычкам котлована, и там вокруг него собрались механизаторы.

– Задачу вы решаете непростую, – говорил он. – Вижу и понимаю ваши проблемы. Поднятые вами вопросы не оставим без внимания, рассмотрим их и поможем вам. Но и вас прошу сдержать свое слово. Вы сегодня – лицо нашей страны. Нельзя не преклониться перед теми, кто возводит такие плотины-гиганты, как Красноярская ГЭС, и теперь вот в Саянах. Спасибо вам за труд.

В Книге почетных гостей Алексей Николаевич Косыгин написал: "С чувством вечной благодарности к тем, кто проектировал, строил и замечательно, с чувством ответственности ведет работу гидростанции. С уважением, А. Косыгин".

Продолжение следует.

Дополнительно:

На крупнейшем предприятии аграрной сферы Кстовского района "СПК Ждановский" 25 июня состоялось открытие первой очереди нового...