Серп и молот

Практически нет ни одного общественного учреждения, ни одной большой фабрики без собственной спортивной организации; около 3 200 «физкультурных коллективов» и более 100 клубов, среди которых такие знаменитые, как «Торпедо», «Серп и молот», «Спартак», — это выражение «массовой спортивной работы», охватывающей около миллиона москвичей. Приезжий, получив первое впечатление, говорил с одним знакомым иностранцем о том, действительно ли в этой стране в качественном и количественном отношении занимаются спортом больше и иначе, чем, скажем, в Германии или Америке, где подобных цифр вряд ли следует ожидать. Их нет хотя бы потому, что они попадают в рубрику общественных организаций, занятия спортом там в основном — дело индивидуальное. Затем последовала дискуссия об организации досуга здесь и на Западе.

Несмотря на данные статистики и указание на качественное отличие «массового спорта» от «буржуазного спорта высших достижений», какой-то нерешенный вопрос остался висеть в воздухе. В любом случае несомненно, что физкультура — «физическая культура» — и спорт являются здесь составной частью общественной жизни, а тем самым входят и в государственно-политическую сферу, как ни в какой другой стране. Спорт уже в черте города не оттесняется в периферийные зоны, на непригодные для строительства и промышленности окраины и островки между автомобильными и железными дорогами, перекрещивающимися в пригородах, можно сказать: в природные ареалы, оставшиеся бесполезными  и неиспользуемыми.

Широкое закругление

Широкое закругление перед площадью заполняется, воздух дрожит от голосов пришельцев. Долгий вечер продолжается иллюминацией, волшебный свет озаряет Кремль и, постепенно затухая, окутывает центр города. Множество народа, смотревшего салют с моста, стекается на площадь — десятки, если не сотни тысяч. Людской прибой разбивается о цоколь храма Василия Блаженного. Масса разделяется, на верху наклонного спуска видны люди в форме. Благодаря своей неприметности они кажутся призраками в ярком свете прожекторов, на фоне нежной зелени деревьев. Стоя с молодцеватым видом, они поддерживают порядок, мимо беспорядочно течет народ. На площади ничего не происходит, людской поток медленно прокатывается по ней, ее ширь поглощает пение и разговоры. Люди по отдельности не слишком торжественны, но общее настроение — несомненно. Как же без торжественности! Она тем более приличествует площади в тот день, когда десятки тысяч людей выстраиваются в очередь, чтобы пройти мимо могил у Кремлевской стены. Память о павших героях требует благоговения, движение замедляется из-за очереди и становится тем более спокойным и дисциплинированным, чем ближе цель. Людям напоминают, что надо идти колонной по двое, и те, кто стоит в очереди, чувствуют, к чему обязывает их эта площадь. Совершенно бессмысленно искать здесь политическое пространство вроде парламента, рыночной площади, ратуши, площади перед Бастилией или стараться разглядеть формы движения, соответствующие такому пространству.

Оккупациия ЧССР

Правильнее представить себе, что это крепость, священное место с золотыми куполами и принужденными к молчанию колоколами, огромный пантеон, Марсово поле, стена с захоронениями, место празднеств, плац для парадов. Какое невероятное мужество, какая самоотверженность, должно быть, вдохновляли тех, кто 25 августа 1968 г. всего пять минут простоял на этой площади с развернутым транспарантом: «Мы протестуем против оккупации ЧССР». Священному месту был брошен вызов, и через несколько мгновений вмешались не просто стражи закона в обычном смысле слова, но ангелы Господни. Только краткий миг Лариса Богораз, Павел Литвинов, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Виктор Файнберг, Наталья Горбаневская и Константин Бабицкий смогли провести на Лобном месте — трибуне и эшафоте одновременно. Несмотря на подчеркнутые линии и выразительные акценты, город безбрежен. Покинутый берег уже отодвинулся вдаль и время от времени показывается как тонкий штрих на горизонте или принимает вид хорошо знакомого диалекта. Берега, к которому ненадолго, мимоходом хотелось бы пристать, не видно, или, лучше сказать, он скрывается всякий раз, как подумаешь, что он уже близко. Интерес к происходящему на родном берегу и ежедневная сосредоточенность на нем слабеют, газеты, приходящие сюда, запаздывают, но дело не только в этом.