По Великой. На побережье Теплого и Чудского озер

2. По Великой

И снова грезится ночами

Когда бегу я от тоски

Предгрозовое величанье

Порогов княжеской реки.

С.Шварцванд

Иду с душою полной до краев.

Мне берег — дом, и небо нынче — кров.

ВЫБУТЫ. Чтобы видеть землю, на которой живешь, нужно ходить по ней пешком. Положим, видеть землю теперь можно и с самолета. Но чтобы увидеть ее близко, понять, почувствовать сокровенное... Там, где можно, стоит плыть на лодке, вдыхая освежающий запах воды и зелени. Есть еще один способ передвижения — хороший и быстрый — стоя в кузове открытого грузовика. Он дает большой обзор и ощущение простора вместе с ветром, бьющим в лицо и грудь.

В Выбуты надо идти пешком. Можно отправиться туда и на лодке, но далеко вверх по Великой не уедешь — помешают мелководье и травы. Примерно на середине пути придется вылезти на берег. Но об этом не пожалеешь: Выбуты такое место, куда нужно именно прийти, а не приехать.

Выбуты, или, по-местному, Лыбута, находятся от Пскова в пятнадцати километрах вверх по Великой. Весь этот путь можно совершить, переправившись на Завеличье, пройдя Мирожский монастырь и шествуя дальше по дороге или вдоль берега. Для облегчения можно подъехать четыре километра на автобусе до деревни Корытово (тем более что ближайшие к городу деревни пыльные и неинтересные). За деревнями начинаются песчаные холмы с веселым сосновым леском и розовым дымом вереска; далее открываются луга.

Есть пейзажи, которые можно назвать эпическими. Их нужно беречь как величайшие народные ценности. Такие места на Псковщине сохранились в окрестностях Изборска, в истоках реки Каменки, в Выбутах. Ничего особенного в Выбутах как будто бы нет — открытость, скудость, но в них — и печаль и величие. Здесь особенно чувствуется связь с землей, которая, очищая человека, умножает его силы.

Широкий горизонт. Чуть прикрытая травой известняковая плита. Пустые каменоломни. Разбросанные ледником валуны — разноцветные, поросшие лишайником (их взрывают на щебень). Маленький белый храм на берегу. Два-три дерева на церковном кладбище и ветер, свистящий над каменистыми лугами. Несмолкаемый шум реки, идущий от порогов, и сама река, достойная названия Великой, — с ее слоистыми берегами, с крупными камнями, словно бредущими через реку, с двумя ослепительными линиями, образующимися в солнечные дни на месте порогов. Безбрежность. Значительность. И вместе с тем задушевность, которая так свойственна русскому пейзажу и с которой так хорошо сочетаются мягкие, округлые формы храма. Художественный смысл памятника и состоит в том, что он выражает суровую простоту местности. Маленький, он подчеркивает ее необъятность, и от него исходит человеческое тепло.

Выбуты — родина княгини Ольги, жены князя Игоря, матери Святослава, бабки былинного Владимира — Красное Солнышко, мудрой правительницы Руси. Легенда рассказывает, что здесь Ольга, будучи простой девушкой, перевозила Игоря через реку. Недалеко отсюда, на противоположном берегу, там, где река Кебь впадает в Череху — приток Великой, находится поселок Буденик (современный Будник), где у Ольгиной ключницы Малуши родился сын — будущий князь Владимир Святославович, крестивший Русь ради ее объединения.

Церковь построена на самом берегу. Немного ниже Великая расходится на два рукава, обтекает большой вытянутый остров, у начала которого словно бредут через реку ряды валунов. Немного выше Великую пересекают пороги. Место отмечено историей и самой природой.

Выбуты были очень важны для Пскова: здесь находилась древняя переправа через Великую — брод, который до сих пор используется местным населением. В случае военной опасности псковичи посылали сюда заставы, так же как и в устье Великой, чтобы замкнуть ключевые позиции города. Бились у брода не однажды.

«В лето 6915 [в 1405 году]... князь местерь [магистр Ливонского ордена], собрав силы многые... прииде в землю Псковскую, месяца августа в 18 день, а псковичи без пригородов поидоша противу им, токмо совокупившие волости свои. И сусретоша их на Броду от Выбута, а броды вси бяху заверены ворами. И стояша погани ту 4 дня, и многажды хотяху перебрести реку, а не возмогоша, псковичем бию-щемся с ними и поидоша прочь, а не учинивше ничто же». Церковь обозначала место переправы, имевшее стратегическое значение. Она поставлена на правом берегу Великой и могла служить центром обороны, не допуская до реки.

Церковь очень проста — одноглава, с одной апсидой. Плоские вертикальные выступы лопаток делят каждую сторону на три части. Щелевидные окна-бойницы создают замкнутость. Но на боковых стенах вверху оставлены большие окна; стены смягчены светотенью нескольких нишек, которая дополняет легкую ленку беленой каменной кладки. Двухпролетная звонница стоит обособленно. Она выставлена на северо-запад — к переправе, но отодвинута от реки, чтобы не заслонять храм. А он вырастает из полевых цветов — простой, цельный, белостенный, большеголовый, а за ним и вверху — глубокие небеса. Каждый раз его видишь по-новому и каждый раз воспринимаешь как чудо.

Внутри церковь светла и уютна. Четыре столба, как обычно, поддерживают своды. В западной части были когда-то деревянные хоры. Хотя пространство невелико, но в нем достаточно воздуха, нет затененности: столбы скруглены на высоту большую, чем рост человека, своды не расчленены. Они держат красивый барабан с небольшим куполом. Вверху стен, на парусах и в самом барабане чернеют горловины голосников4. Деревянные связи, проходившие между столбами, теперь заменены железобетонными, но их поперечник сравнительно невелик.

Дата строительства памятника неизвестна. По архитектуре его можно отнести к XV веку. Но в Третьяковской галерее имеется образ Ильи из церкви в Выбутах, который датирован XIII веком. Следовательно, какая-то церковь стояла здесь издревле. Странно, что на родине княгини Ольги, которую почитали как святую, была поставлена церковь не Ольге, а Илье. А ведь Илья стал христианским заместителем Перу на! Не было ли здесь прежде языческого капища?

Обратно можно добраться на автобусе или на попутной машине по Палкинскому шоссе, проходящему в полутора километрах от Ильинской церкви. Но лучше возвращаться в Псков пешком, вдыхая вечернюю свежесть. А над Великой выйдет провожать прозрачный тающий месяц.

У ПАНТЕЛЕЙМОНА ДАЛЬНЕГО. Изучая зодчество древнего Пскова, я взяла себе за правило посещать те места, о которых известно, что в них когда-то были памятники архитектуры, хотя до нашего времени они не дошли. Это что-то дает: о древних строениях рассказывает само место, некогда выбранное для них, иногда можно обнаружить какие-то оставшиеся части. Но иногда получаешь великолепные сюрпризы: таким подарком явился ансамбль Крыпецкого монастыря середины XVI века, хорошо сохранившийся до наших дней. Уцелел большой собор Великой пустыни, тоже XVI века, до 1969 года не числившийся в живых. Правда, такие находки попадаются нечасто, но все же не исключены.

С памятниками, которые когда-то стояли выше Пскова на правом берегу Великой, дело обстоит не так счастливо: все они оказались утраченными. Здесь, в четырех верстах от города, при впадении реки Черехи в Великую, в сосновом бору стоял монастырь Пантелеймона Дальнего. Он известен с XIII века. Переправа через Череху была очень важна: через нее шла Старая Новгородская дорога, выводившая к Шелони. На Черехе был мост. Отсюда путь вел к Выбутскому броду. Мост этот летописец упоминает в начале XV века, называя его новым, следовательно, до него существовал старый мост, и, быть может, не один. У Пантелеймона Дальнего псковичи встречали почетных гостей и в их числе в 1450 году владыку Евфимия, который прославился строительной деятельностью в Новгороде. Провожали их также до Пантелеймона Дальнего (если не до самой границы с Новгородом Великим).

На иконе из часовни Владычного Креста, ныне хранящейся в Псковском музее, на которой изображен Псков с его ближайшими окрестностями во время штурма города Стефаном Баторием в 1581 году, монастырь показан с каменной церковью и высокой колокольней в виде башни, увенчанной зубцами, на которые опирается шатер. Такие колокольни не характерны для Пскова, где по преимуществу строили звонницы, но шатровая колокольница стояла в сердце города — на Персях Крома (на передней стене псковского кремля). Шатровый столп был воздвигнут и в трех с половиной верстах ниже Пскова — в Снетогорском монастыре, построенном на горе у поворота Великой. Это не было случайностью: столпы колоколен, поставленные в ответственных местах, служили дозорными и сигнальными вышками. Недаром Стефан Ваторий избрал Пантелеймонов монастырь своей ставкой. (Так же как в 1615 году Густав-Адольф избрал ставкой Снетогорский монастырь.) С колокольни он мог наблюдать за подготовкой к штурму города.

От Пантелеймона Дальнего открывается Псков. 24 августа 1581 года королевский секретарь ксендз Пиотровский именно здесь записал в своем дневнике: «Мы в миле от Пскова, у каких-то двух рек, которые здесь сливаются... Любуемся Псковом! Господи, какой большой город, точно Париж!» И продолжал 25 августа: «Город чрезвычайно большой, какого нет Во всей Польше, весь обнесен стеною: за нею красуются церкви, как густой лес, все каменные; домов не видно... Местность превосходная. Город расположен на красивой равнине». «В полмили» от него «тянутся частые холмы, покрытые можжевельником; мы хватали там руками, гоняясь на лошадях, зайцев, дрохву, куропаток, в присутствии короля, который приезжал из своего лагеря осматривать город».

«Сам король пришел подо Псков... яко... дивий вепрь ис пустыни... со всеми своими многими силами, того же месяца августа в 26 день, на намять святых мученика Андреяна и Натальи, — гневно писал летописец, — сии же неутолимый зверь несыт, своею гладною утробою пришел, яко видев великого града Пскова, яко великую гору и неудобь восходимую, ниже величеством круглости скоро обходну, всячески умом располяшеся, войску же своему около всего того града объехати и осадити веляше...». «Государевы же бояре и воеводы» велели стрелять по ним «из наряду [то есть из пушек], многие полки возмути[в] и многих людей у них нарядом побив. Они же [к] королю приехав, возвестиша, яко не можно около града объехать досягновения ради и великого многого бою из града от наряду». Пришлось объезжать Псков лесами «токмо черность в лесе видев», но и там доставали ядра «из большово наряду... лесы преклони[в] и многие полки прислонив». «Пушки у них отличные и в достаточном количестве, стреляют ядрами... величиною с голову... Ядра, летающие с башен, становятся все больше, некоторые переходят за пятьдесят фунтов весом... Король очень озабочен», — писал Пиотровский.

Монастырь Пантелеймона Дальнего сильно пострадал во время событий 1581 года и был перестроен в XVII веке. Новая церковь получила тонкий московский декор. Фотоснимки с нее помещены в путеводителе Н. Ф. Окулича-Казарина, изданном в 1911 году. В середине XIX века и эта церковь пришла в запустение. Такой она изображена художником Мартыновым на одном из его рисунков. В конце XIX века ее подновили. Тогда, видимо, была построена небольшая островерхая колоколенка в псевдорусско-готическом духе. Она стоит на берегу Великой рядом с бугром, в котором погребены развалины храма, и ее нужно сберегать как памятник трагических событий. Бор не сохранился, но и сейчас на теплых чистых песках окрестных холмов растут красноствольные сосенки.

СНЕТОГОРСКИИ МОНАСТЫРЬ. Снетогорский монастырь был построен в трех с половиной верстах от Пскова вниз по течению Великой. Он занимает вершину круглой горы, образующей мыс, который круто огибает река. В сторону города гора обрывается, и над водой нависают крупные выступы слоистого камня. Название горы «Снетная» происходит от слова «снеть» — снеток — крошечная рыбка, которой так славится Псков. Из Псковского озера снеть ходила нереститься вверх по Великой во Пскову-реку. Летописец рассказывает, что в иные годы снеть решетом брали. Она заходила и в залив у подножия Сметной горы, дав название и ей и построенному здесь монастырю. Если плыть во Псков по Великой от ее устья, то в какой-то момент Снетная гора начнет казаться большим круглым островом, занимающим середину реки. В прежнее время ее венчал восьмидесятиметровый столп колокольни, почти не уступавший по высоте московскому Ивану Великому. Гора служила естественным подножием этой огромной архитектурной вертикали, объединяющей весь ландшафт, и теперь утрата колокольни особенно остро ощущается.

Дата основания монастыря неизвестна. Впервые он упоминается в 1299 году, когда летописец рассказывает о нападении немцев на Мирожский и Снетогорский монастыри. (В числе убитых были игумены этих монастырей Василий и Иосиф и черноризцы «и жены и малые детки».) Древнейшая дошедшая до нас постройка монастыря — каменный собор Рождества Богородицы сооружен в 1310 году и был вскоре расписан. В начале XVI века монастырь получил каменную трапезную палату со столпообразной церковью (в 1519 году) и восьмигранную церковь «под колоколы», увенчанную высоким шатром. Кельи и ограда оставались деревянными. Таким монастырь изображен на иконе, находящейся в Псковском музее». Таким монастырь встретил Стефана Батория в 1581 году. Один из участников осады Пскова писал: «А по окрестностям города было более сорока монастырей каменных, и между ними на крутой горе Снетогорский с высокою башнею и стенами наподобие замка». Монастырь получил каменные ворота в XVII веке и каменную ограду в XIX веке.

Снетогорский монастырь был очень богат и занимал среди псковских монастырей особое положение. Сюда уходили состоятельные псковичи не для того, чтобы исполнить суровый обет, а чтобы избавиться от всяких обязанностей и пожить на свободе. Известно было, что снетогорские иноки в церковь не ходят, «свою силу едят», «свою силу пьют» и «носят шюбы на пуху». Настоятелем выбирали самого бедного монаха, чтобы он чувствовал себя зависимым; келарем — самого богатого, чтобы он отвечал перед вкладчиками личным имуществом. В конце XV века снетогорских иноков стали призывать к порядку.

Несомненно стратегическое значение Снетогорского монастыря, с которым вступила в противоречие свободная жизнь его обитателей. Монастырь контролировал Великую со стороны Псковского озера. Не случайно Гильденштейн назвал его «подобием замка», над которым подымалась дозорная вышка церкви «под колоколы». Не случайно ее надстроили, превратив в могучую вертикаль. Монастырь мог хорошо укрепиться, а в случае его захвата врагами грозил самому Пскову.

В Смутное время, в 1611 году, «на Снятой горе на осаде Пскову, стояли казаки»». В 1615 году здесь находился лагерь шведского короля Густава-Адольфа, а в период восстания псковичей в 1650 году стоял отряд царских войск под командой Хованского.

Большой, красиво расположенный монастырь служил преддверием Пскова. 13 сентября 1472 года здесь вышла из насада (речного судна с высокими бортами) племянница последнего византийского императора Софья Палеолог — невеста великого князя Московского Ивана III, следовавшая из Рима в Москву. Бояре «соустретили» ее на Узмени (то есть узком Теплом озере, на котором в 1240 году было Ледовое побоище). Выйдя на берег, они «изналивавши кубци и роги злащеныя с медом и с вином, и пришедши к ней челом удариша». По пути во Псков Софья останавливалась «у Николы» в Устье, где она отслужила молебен и ночевала. В Снетогорском монастыре после молебна в Рождественском соборе, где «пеше за нее игумен и с всеми старци», Софья надела «порты царские», то есть царские одежды, и отсюда торжественно въехала во Псков через Варлаамские ворота. Гостеприимные псковичи поднесли ей пятьдесят рублей, за что она обещала в случае надобности заступаться за них перед великим князем.

В богатом и хорошо защищенном монастыре останавливался новгородский владыка — глава церковной жизни Пскова — во время своих «подъездов», когда псковичи делались к нему не очень любезными (обычно он живал в городе). А в 1805 году монастырь превратили в архиерейский дом. Во время наполеоновского нашествия в нем развернули госпиталь.

В Снетогорский монастырь можно попасть на автобусе, который идет от вокзала, но лучше сесть на него у моста через Пскову против входа в кремль и кинотеатра «Октябрь». Езды до монастыря минут пятнадцать—двадцать. За Варлаамскими воротами автобус сворачивает влево, дымит по дороге и наконец вырывается из пыльного и нестройного пригорода и катит на виду у монастыря над излучиной реки Великой. Справа встречает странная реставрированная часовня, которая стоит над дорогой и словно трепещет крылышками своей кровли. Недалеко от нее растет одинокий былинный вяз, подняв корявые руки к небу.

Историки архитектуры считают, что собор Снетогорского монастыря построен по образу и подобию псковского Мирожского собора. Но у этих памятников есть отличия — одни из них появились сразу, другие — с течением веков. Изменился строительный материал: весь Снетогорский собор построен из местной известняковой плиты, без добавления кирпича. Ею псковичи пользовались вплоть до XVIII века, а для возведения хозяйственных построек в деревнях — до наших дней. Снетогорский собор стройнее Мирожского. Его купол меньше, барабан высок; его верх получил украшение, напоминающее женское очелье со свисающими концами. Над ними идет тройная полоса из небольших впадинок обычного в Пскове декора. (Барабан повысили после 1492 года, когда в купол ударила молния.) В узких, вытянутых окнах есть какая-то нежная утонченность. И вместе с тем собор сохранил силу и достоинство. Он особенно хорош со стороны апсид, спокойных и величественных. Красив его стройный, чуть выпуклый барабан с двойным рядом украшений и упругой главой.

С течением времени пробили западную стену собора, удлинив его и пристроив по бокам два придела. Собор встречает широкой аркой уютной паперти, которая некогда была богато украшена изразцами, а ныне розовеет выщербленной кладкой.

...Гремит тяжелый засов. Раскрываются кованые двери, и мы погружаемся в светлую тенистую прохладу, сразу отключаясь от всего сущего. Только в боковые растесанные окна ярко блещет небо. Собор пуст. Его стены и своды покрыты фресками. Но тот особый мир, в который мы вступили и который создан древними строителями и живописцами, впускает в себя не сразу. Уходишь в него постепенно — все глубже и глубже. Сперва фрески кажутся бледными и немного разочаровывают, но стоит присмотреться к ним, и они начинают оживать, выступая из стен, но не нарушая их. Ангелы в вишневых нимбах, парящие на бархатисто-синем небе, трубят в золотые трубы. Серое двуглавое чудище в виде змея с лапами и белым брюхом разевает пасть, готовясь пожрать грешника. Над хорами два ангела сворачивают небесный свиток, усеянный звездами, похожими на цветы. К нему подняты огромные, печальные, словно наполненные слезами, глаза прекрасного молодого пророка. По сторонам выстроились праведники.

Белый косоглазый конь, похожий на Конька-горбунка, торжественно ступая по синему полю, прядет длинными ушами. Он везет свою драгоценную ношу в Египет. Бешено мчатся кони волхвов. В реке Иордан плещутся золотые рыбы. Трагически напряженны лица апостолов, которых несут на руках ангелы, спешащие ко гробу богоматери. Сосредоточенны мудрые лики старцев, словно выстроившихся вдоль стены. Торжествующе распахнуты крылья ангела, сидящего на ложе воскресшего. Фрески написаны свободно; они очень глубоки.

Вот архангел из Благовещения. Движение быстрое и плавное. Линии тела и одежды — словно прокатывающиеся морские волны. Лицо и фигура даны в три четверти, крылья развернуты в фас. Лик почти лиловый, высветлен белилами. На синем фоне некогда густо багровел темно-вишневый нимб (сейчас фон вылинял, сделавшись светло-лиловым; нимб местами осыпался). Сквозь мутную дымку — патину времени, сквозь царапины и сбитые места, как сквозь дождь, как от солнца в облаке тумана, исходит сияние. Его источают золото волос и крыльев и просвечивающие золотом голубовато-сиреневые одежды. Лик серьезен, даже суров. Глаза большие, темные, обведенные кругами. Нос узкий, восточный. Брови в середине приподняты. Лоб напряжен, прорезан двумя глубокими морщинами, сходящимися к переносице, подобно крыльям птицы. Во всем облике — завораживающая красота.

На самом верху, в восточной части свода, перекрывающего северную сторону церкви, во всю его ширину, объединяя более дробные нижние композиции, изображено распятие. Чуть сползая с креста, провисло прекрасное тело. Оно разворачивается по диагонали. S-образная фигура словно сползает со свода и в какой-то мере соответствует его вогнутой форме. Голова склонилась к правому плечу. Руки вытянулись и утонились, образуя полукруги. Движение удивительной плавности и красоты. Линии контура перетекают друг в друга, создавая впечатление мелодии. Фон был голубым, крест — красноватым, нимб — желто-золотистым. Тело Христа, светящееся, тепло-золотистое, мягко обведено коричневым контуром (чтобы лучше было видно снизу). Чуть высветлены живот и грудь. Изображение страдания и смерти достигло здесь такого благородства и красоты, такой чистой гармонии и просветленности, что по своему возвышенному гуманизму не многое с ним сравнимо.

Сюда хочется приезжать каждый день. Здесь можно быть часами.

Долгое время считалось, что Мирожский собор расписывали греки, а Снетогорский — русские. Но Л. А. Творогов разобрал на снетогорской фреске сербскую надпись.

Прощаясь с монастырем, стоит взглянуть с ограды за трапезной церковью на искрящуюся Великую, на чуть задымленный Псков с парящим над ним белым кубом Троицкого собора. А выйдя из монастыря, спуститься вдоль его ограды на свежую травку на самом берегу Великой. Здесь хорошо выкупаться и отдохнуть. Справа вдоль воды узкой полоской тянется сероватый песок. Противоположный берег реки освещен солнцем. Он весь в мягких ярко-зеленых буграх. Чуть ниже монастыря видна деревня. У берега еще недавно стояла каменная квадратная часовня 900-х годов со съехавшей кровлей. Здесь некогда на изгибе реки был Перынский монастырь. Само название говорит о том, что он сменил капище Перуна, которое встречало плывущих ко Пскову, подобно тому как капище Перуна под Новгородом, на том месте, где доныне стоит церковь Перынского скита, встречало в преддверии города тех, кто плыл с Ильмень-озера. К сожалению, церковь псковского Перынского монастыря, видимо очень древнюю, в начале XIX века разобрали на камень, когда Снетогорский монастырь переделывали в архиерейский дом.

Сейчас Великая теряет красоту берегов, которые до последнего времени были удивительно зелеными и умиротворяющими. Ниже Пскова, вплоть до Снетогорского монастыря, они разворочены с обеих сторон. По правому берегу на монастырь надвигается промышленность. По левому — ведется строительство многоэтажных жилых домов (тут-то и надо бы сохранить зеленые склоны). К счастью, между новыми домами уцелело несколько старых лип.

Лужайка, лежащая справа у подножия Снетной горы, становится все более людной, населяясь нахлынувшими после работы псковичами — загорающими, играющими в мяч. Но с другой стороны Снетной горы безлюдно. Вода приближается к самой скале. Гора нависает каменными уступами (на одном из них парит над водой башенка монастырской ограды). Узкая полоска берега завалена крупными камнями. Часть их лежит в воде. Здесь все необыкновенно! И чем дальше — тем чудеснее. Подымающиеся друг над другом высокие слои светло-серой известняковой плиты удивительно красивы. Их поверхность покрыта бархатистой пыльцой, словно крылья бабочек. Плита выглядит такой мягкой, податливой, откалывается такими ровными кусками, что, кажется, ее можно резать ножом, как сливочное масло. Над широкими светло-серыми тянутся нежно-зеленые и лиловато-розовые полосы. Еще дальше на берегу, у самой воды, видны темно-красные и зеленоватые потёки. Вот раздолье для художника! Это цветные глины, образующиеся при выветривании каменной горы — подножия монастыря. Эти камни выламывали для возведения монастырских построек. Эти глины растирали на яичном желтке, разводили квасом; ими расписывали стены храмов. Природа дала все, что нужно мастерам: прекрасное место, строительный материал, краски.

Тихо плещется вода о камни, у самых ног. В лучах заходящего солнца ярко белеет над линией города Троицкий собор. Зеленые бугры противоположного берега стали еще мягче, еще бархатистее, отбрасывая длинные тени. Наберите себе кубиков чудесных камней, накатайте драгоценных шариков из разноцветных глин. Берегите их как дорогое воспоминание.

ЦЕРКОВЬ ПЕТРА И ПАВЛА «НА БРЕЗЕ». В 1299 году у Петра и Павла «на брезе» произошла битва. «В утрии же день погании немци оступиша град Псков, хотяше его пленити. Воголюбивый же князь Тимофей (Довмонт) не стерпе дождати муж своих болыцея рати и выеха малою дружиною... Помощью Святые Троица и святого Петра и Павла на брезе у дари на них; и бысть сеча ала, яко же николи не бывало у Пскова, и раниша самого [ку]мендеря по голове, а вельневицы [ливонцев] изъимове посла к великому князю Андрееви, а прочим вскоре повергъша оружиа и устремишаяся на бег, страхом грозы храборства Довмонтова и муж его псковичь». На этом месте сохранилась церковь Сироткина монастыря.

Маленький храм с красивой главкой стоит среди кустов на высоком зеленом мысу, сильно вдающемся в реку.

Если плыть по Великой от Пскова вниз, то мыс этот будет предшествовать Снетогорскому монастырю с его роскошной зеленью и огромным собором. Церковь Петра и Павла, как и многие храмы древнего Пскова, разрасталась постепенно, получая пристройки и надстройки. При этом она вытягивалась к Великой, раскрываясь в сторону Пскова, который отсюда хорошо виден.

Первоначально здесь стояла бесстолпная церковь XV века, перекрытая ступенчатыми сводами, и двухпролетная звонница, придвинутая ближе к реке, обращенная лицом к Пскову. Между ними выстроили удлиненную трапезную, второй этаж которой был занят покоями архиепископа Арсения, удалившегося сюда в 1682 году. Звонницу превратили в колокольню и несколько раз надстраивали. (В кровле трапезной утоплены ее два яруса с заложенными проемами.) Внутри колокольни была уютная келийка. Снаружи ее украсили крестами, выложенными из изразцов. Нижние окна трапезной получили скромное обрамление.

К самой церкви можно подъехать почти впритык на автобусе, идущем до «Цементного завода». Это конечная остановка. Разрастаясь вниз по реке, завод перешагнул через овраг и пока остановился в тридцати шагах от ветхой кладбищенской ограды. Зеленый мыс над Великой — место знаменитой битвы — раскопан. Фактически его уже нет, но маленькая церковь стоит, как тихая песня над рекой. Церковь столь ценна по своей архитектуре, место, на котором она стоит, так красиво и несет такие важные героические воспоминания, что их нужно бы сберегать совместно: архитектуру и природу как драгоценное свидетельство истории и красоты, присоединив церковь к заповеднику Снетогорского монастыря. Это еще не поздно.

УСТЬЕ. Плещется вода о разноцветные камешки. Мягко скользит августовское солнце по постаменту беломраморного памятника, увитого тонкими виноградными лозами. Некогда он был привезен из Италии и поставлен на могиле родных декабриста Назимова. Устье реки Великой. Острова, нанесенные рекой, поросшие блестящей пахучей осокой. Сверкающая голубизна вод. Дышащие теплом беленые стены простого округлого храма, подымающегося над самой водой, — церковь Николы «в Устьях». Храм-маяк, храм у водных ворот Пскова, его предвестник.

Церковь Николы в Устье — один из лучших псковских памятников XV века. Стоит она на левом берегу, но не на круче, а сразу за нею, там, где река выходит в озеро. Может быть, при выборе места для храма важно было и прикрытие от ветра и близость к воде и к самому озеру?

Когда плывешь вниз по Великой, темный силуэт церкви неожиданно отделяется от полосы высокого берега, появляясь на фоне воды и небес, там, где берег вдруг обрывается. За ним открывается простор. Хорош Никола и когда подплываешь к нему с озера на закате. В эти часы стены храма, обращенные к озеру, особенно ярко освещены и белизна их заметна издалека. Храм действует на огромном расстоянии, приветствуя вас, и сразу становится понятным его значение как маяка.

Далеко видная с озера церковь служила указателем пристани и открывала водную дорогу во Псков; современные береговые знаки, отмечающие фарватер, стоят именно возле нее. Пристань существует в этом месте и теперь. Сюда из Пскова ходит катерок.

Место, на котором стоит Никола в Устье, не только красиво — оно было и очень важно для Пскова. Недаром сюда, так же как и к броду в Выбутах, и в XV и в XVII веках псковичи высылали заставы. «А псковских стрельцов з заставными головами на заставах — по 5 человек на заставе, а живут попеременяясь понедельно». Это место стремились захватить враги, оценивая его как ключевую позицию города. Псковский летописец под 1609 годом тревожно сообщает, что «немцы на Устьи у Николы, а прошаются во Псков» (это были шведы). В 1615 году шведы поставили здесь «городок» — земляное укрепление, в котором засело 700 человек. На осаду острожка голова Григорий Бобров выслал 3000 псковичей. «Во 125 году [то есть 1616], декабря в 10 день городок взяша и немец достальные выпустиша». Из осажденных «предались на государево имя», то есть сдались 125 человек, «а иные с голоду в осаде померли». Пушки, взятые у шведов, были поставлены во Пскове у Нижних решеток.

Церковь небольшая, а кажется монументальной. У нее одна глава, три апсиды, традиционное покрытие на восемь скатов, традиционная разбивка наружных стен на три части лопатками, соединенными вверху лопастными кривыми, традиционный декор. Но есть особая весомость и значительность всех форм. Внутри ощущается толщина стен, их надежность, каменность и вместе с тем некоторая затесненность, хотя в центре своды подымаются ступенями арок, а барабан, на котором покоится небольшой купол, строен и светел. Но столбы кажутся низкорослыми, они скруглены только на высоту человеческого роста, на них давит каменный массив. Квадратные устои расширяются кверху, чтобы уменьшить диаметр купола. Побеленные стены в неровностях, очертания окон и ниш неправильны, но в этом есть своя архаическая красота. Кое-где видны остатки фресок.

Некогда над входом, так же как у церкви в Выбутах, были деревянные хоры с каменным приделом в юго-западном углу. Выгоревшие деревянные связи заменены при реставрации железобетонными, очень тяжеловесными.

Церковь постепенно обстраивали, но эти позднейшие добавления были уничтожены при реставрации.

Снесли и колокольню XIX века. Быть может, это было ошибкой, так как она усиливала основной объем храма, встречающий озерную ширь. Из описи известно, что на древней колокольнице висело два средних и два малых колокола. Новая глава вышла аморфной, поэтому памятник после реставрации лучше смотреть издали, когда впечатление от нее скрадывается, или совсем близко, когда глава уходит назад и во всю силу звучат великолепные лепные стены и полновесные апсиды.

Нужно обязательно подняться на гору за алтарем и взглянуть оттуда на светлый простор озера, открывающийся за силуэтом храма. Великая в устье широка и красива. На островах стоят стожки сена. Их перевозят на лодках. Здесь можно услышать слова: «полную ладейку сена набрала...» В Пскове еще бытуют слова «ладьи» и «хоромы». На правом берегу раскинулась деревня с веселым названием Муравицы. Здесь ворота строят иа известняковой плиты с красивой выкладкой.

ПСКОВСКОЕ ОЗЕРО. Для того чтобы, приехав во Псков, сразу хлебнуть псковского воздуха, москвичам — выключиться из суетливой духоты столицы, а тем, кто осваивал Псковскую землю и вернулся из очередного рейса, — для того чтобы отдохнуть (ибо каждая такая вылазка требует физического напряжения) и облегчить возвращение во Псков с вольных раздолий (все же Псков — современный город), хорошо совершить водную прогулку вниз по Великой — до озера и обратно, не выходя на берег. Это можно сделать днем на неторопливо плывущем маленьком теплоходике или на закате вылететь на стремительной ракете в сверкающую озерную ширь. В этом полете по воде есть , своя прелесть.

Совсем близко над головой проплывет торжественная необозримость стен Троицкого собора, у подножия которого находится пристань. Тихой вечерней улыбкой встретит розовеющий храмик Петра и Павла «на брезе». Закачается вдали круглая шапка зеленого острова Снетогорского монастыря, и проплывут над головой широкие каменные плиты его подножия с маленькой башенкой ограды, висящей в воздухе. Закудрявятся липами берега Великой. Стройно и торжественно встретит церковь погоста Неготь, и откликнется ей церковь Кусвы на далеком берегу. Весело и гостеприимно запестреют деревни Загорьице и Муравицы с ручейками разноцветных глин над водой. Отделится от высокого берега маленький силуэт церкви Николы в Устье; и вот уже близко, почти над головой, дыша человеческим теплом, во всей естественности своей архаической красоты, олицетворяющей самое природу, над зелеными травами проплывет большое светлое тело храма. И нахлынет свежесть островов; покажется деревня Горки на одном из них, и поглотит все нежнейшая голубизна озера с уходящим в него золотисто-розовым столбом ласкового солнца. Здравствуй, озеро!

Псковскому озеру нужно подарить хотя бы один день. Встаньте на рассвете и поезжайте в Тарту! Это можно сделать на той же ракете или теплоходе. И вы поймете, что псковичи исстари были мореходами. Без этой поездки Псков полностью не узнаешь, как не узнаешь и новгородца-смельчака, ушкуйника, открывателя новых земель, не приплыв к Новгороду по Ильмень-озеру. Нужно только помнить, что прежде бороздили воды на «оскуях» — ладьях и что встретиться один на один с водной стихией озера, которое не всегда бывает добрым и запросто переворачивает парусники, небезопасно.

Немногочисленные острова — то низкие, плоские, то высокие лесистые. Рыбацкие деревни. Простые силуэты древних и усложненные — поздних храмов. Подъезды к островам по просекам в камышовых лесах. Сверкающая водная пустыня. Только чайки — то мчатся за кормой, то отстают. И вот наконец гостеприимная речка Эма-Иыга — Мать-Река с зелеными уютными берегами, по которым гуляют аисты. Сразу становится тепло. В ближайшей к пристани части города разыщите по-античному строгую колоннаду Тартуского университета и прекрасный парк, подымающийся над ним, с руинами средневековой церкви.

...И снова встретит приветливый Никола в Устье, видный издали средь островов. Псков близко.

3. На побережье Теплого и Чудского озер

Эти серые камни, что важно.

Синь озерную берегут,

Этой желтой осоки влажной

Яркий блеск на пустом берегу,

И под вечер такой тревожный

Крик отставших от стаи гусей

Или красный куст придорожный

Словно символ России всей.

Чудское озеро с берега кажется розовым, с воды — синим, с самолета — черным. С воздуха ясно воспринимаешь его вытянутый растекшийся прямоугольник (хотя видна только часть озера). Изгибающейся линии берега вторит ровная светло-коричневая кайма — место прибрежного мелководья; сразу за нею разверзается темная бездна: обрыв в недра земли, заполненные водой. Смотреть жутко. Чувство жути внушает и несоизмеримость озера ни с чем человеческим. Озеро — как море, и рядом — море лесов. Но между ними, у самого берега, отчетливо виден крошечный белый кубик храма, прилепленный на гигантском макете земли. Он связывает озеро и землю и не пропадает, не теряется в их огромных просторах, но утверждает себя и создавшего его человека.

Церкви, построенные когда-то на восточном побережье Теплого и Чудского озер, к счастью, в начале этого века были изучены П. П. Покрышкиным. Сейчас из шести обследованных им памятников осталось только два: церковь Михаила Архангела в Кобыльем городище и Троицы в Доможирке.

КОБЫЛЬЕ ГОРОДИЩЕ. До Кобыльего городища нужно добираться через поселок Самолву, который лежит на берегу древней Узмени — Теплого озера, соединяющего Псковское озеро с Чудским. Самолва находится примерно в километре от городища. Из Пскова туда легче всего добираться теплоходом, высадившись в тихой зеленой заводи, хотя и местные самолеты летят на Гдов через Самолву и очень интересно окинуть взором озеро «с птичьего полета», почувствовать его масштаб. От Самолвы легко дойти до городища по тропинке, ведущей между кустов, осок и цветущих трав. Но никакого городища здесь нет и в помине. Несколько изб вытянулось в линию на берегу. Среди них белеет церковка с колокольней. Рядом стоит небольшой краснокирпичный дом, построенный в 900-х годах. Озеро синее, искрящееся. Сверкают крылья чаек. Блестит светло-желтая осока. Сухие камыши хрустят под ногами. Большие серые камни, сгорбившись, смотрят в озерную даль.

Храм построен на чуть приметном бугорке, но оказывается, что он занимает самое высокое место в окрестности, откуда лучше всего видно озеро, и что он прекрасно виден с воды и его «дальность действия» огромна. Ослепительно белый, он заметен из дальней дали, когда берега почти не видать, особенно на закате, когда обращенная к озеру колокольня ярко освещена. Она указывает, что здесь пристань, люди. (А ведь так важно пристать к берегу до ночи!) Колокольня стоит над входом в храм и словно притягивает его к озеру.

Городок Кобылий был заложен и построен в 1462 году. «В лето 6970. Заложиша псковичи Новей Городеч на обидном месте, над Великим озером... того же лета и совершиша его, и церковь поставиша в ней святого архангела Михаила и освяшаша. А делаша его мастера псковский с волощаны, 60 человек псковских мастеров, а взяша... дела своего мзду у всего Пскова 60 рублев, а потом придаше 30 рублев». Находясь на «обидном», то есть спорном, месте, городок неоднократно подвергался нападениям. На другой же год после того, как городок был построен, «в лето 6971 [в 1463 году]... тоя же зимы в великое говенье, в марта 21 приидоша немцы изгоном ратью к Новому городку с многым замышлением, хотяще пленити град и дом святого Архистратига божиа Михаила, а иная сила немецкая поплениша и пожгоша исады псковские». В следующий раз «в лето 6988 [в 1480 году]... Тогда погании... приидоша к новому городку Кобыле, марта в 4 день... и полезоша... к городку, ово пушками шибая, ово же огненные стрелы на град пущая акы дождь и, принесшие под град хврастие с смолою, зажгоша град».

Церковь Михаила Архангела небольшая, с одной главой и тремя невысокими апсидами. Интерьер прост. Подпружные арки не выделены из сводов. Круглые западные столбы невысоки. Они связаны арками со стенами и несут хоры с маленьким закрытым помещением в юго-западном углу. Голосники заделаны не только в верхней части стен и в паруса, но и в барабан. Он очень красив. Расчленение стен снаружи и декор традиционные, но на северном фасаде лопатки идут не до низа, как бы оставляя место для неосуществленного притвора.

Апсиды гладкие, на них не тройные, а двойные ленты узора. Но они подымаются за оградой из высоких розовых цветов и кажутся богатыми.

У церкви сохранилось древнее восьмискатное покрытие и большая красивая глава — синяя, усыпанная золотыми звездами. (Она не древняя, но очень хорошо завершает памятник.) Некогда над папертью стояла деревянная звонница. В 1854 году храм удлинили и пристроили колокольню.

Михаил Архангел считался предводителем небесного воинства, и церкви в его имя часто ставили в память военных событий. Этот памятник также нужно считать мемориальным.

Недалеко от «городка» на водной глади лежит плоский зеленый островок с одним-единственным деревом. Это Вороний остров, а Вороний камень, возле которого 5 апреля 1242 года произошло знаменитое Ледовое побоище, ушел под воду. В сверкающие дни ранней осени озеро завораживает. Но здесь также хорошо, когда небо влажно, озеро сурово и матовые стены храма смотрят задумчиво.

ДОМОЖИРКА. Как добраться до Доможирки? По суше ли? По озеру? Везде — своим ходом, то есть на том транспорте, который удастся добыть. Регулярного сообщения с Доможиркой нет.

На открытом берегу, недалеко от воды, виднеется церковь. Иван Грозный велел построить храм Троицы на отвоеванной земле, закрепляя свои успехи в Ливонской войне. Ведь главным зданием древнего Пскова, его «патрональной святыней» был Троицкий собор.

Троичность очень хорошо выражена во внешнем облике храма: он трехчастный. По бокам центрального объема стоят два одинаковых придела, каждый имеет свою главу. Впереди подымается тяжеловесная колокольня, построенная в более позднее время. Большая средняя церковь была четырехстолпной, приделы — бесстолпными.

Озеро здесь удивительное. Плоский песчаный берег. Чистый розовый песок с крупными ракушками и валунами, темнеющими там и сям, словно тела лежащих ничком воинов. Большие отмели, уходящие длинными косами в даль озера, похожего на море. Необычайная чистота воды. Ласковый блеск солнца. (Здесь что-то напоминает юг.) Ровный, нескончаемый шелест набегающих волн. Он похож на шум соснового леса. Розовое марево. Как будто это состояние природы вечно. Таким я видела Чудское озеро, которое, не колеблясь, можно назвать чудным.