Воспоминание о соболях внезапно было прервано каким-то мозговым импульсом, преобразованным в реальный вопрос, прозвучавший в голове жёстко и грубо: «Чего это ты так расслабился и пускаешь пузыри по прошлому? Останешься живой – ещё вспомнишь свои охотничьи приключения. Надо действовать, промедление смерти подобно». И вновь от волнения, что потратил уйму времени на бесполезные воспоминания, лоб и лицо покрылись испариной. Снова машинально рука с часами дёрнулась к глазам. Циферблат высвечивал три минуты девятого. Слава богу, воспоминания не отняли много времени.
В голове постепенно прояснилось, мысли выстроились в определённый порядок, всплыла картина всего прошедшего дня. В зимовье с угодий припозднился, управившись с мелкими хозяйственными делами, пошёл пилить берёзу. По времени было чуть больше шести вечера. Рассчитывал свалить дерево, отпилить и расколоть несколько чурок на текущую ночь, а с оставшейся древесиной разделаться завтра. Да, поторопился. Надо было очистить большую площадку от снега возле берёзы. Но ведь валил деревья не впервой, бензопила «Штиль» была всегда в руках послушной и не подводила.
Всё сделал, как положено: был учтён наклон ветвей, направление ветра, определён маршрут падения ствола, сделан запил. Выходит, не учёл одного – меняющихся порывов ветра. Произошло всё в одно мгновенье. Готовая упасть в нужном направлении берёза, вдруг резко сыграла на спиле и пошла в другую сторону. Надо было и самому быть порасторопней, не пытаться освободить пилу из среза. И вот я – под деревом, пила – неизвестно где, и некого просить о помощи. Кричи, не кричи – никто не услышит, не придёт, не поможет. До ближайшего обитаемого зимовья более тридцати, а до жилого населённого пункта – все 70 километров.
В снегу лежу около 2-х часов. Одежда охотничья: суконный костюм, под ним рубашка, свитер, трико, на ногах шерстяные носки, портянки, ичиги. Хорошо, что при падении не слетела шапка. Её, серую, из кролика – как кто надоумил – опустив уши, надвинул на голову, опасаясь, что летящая с дерева кухта может сбросить. На руках шерстяные перчатки. «Надо действовать, действовать! » – сверлило в мозгу, и решение пришло стремительно. «Откапывайся, освобождай себя, выгребай снег, он ведь не бетон, не асфальт. В этом твое спасение... » Левая рука сама потянулась к поясу – нож был на месте.
Лихорадочно заработала правая рука, отбрасывая снег в сторону. В такт ей стала действовать левая. Движения напоминали гребца в лодке без вёсел, старающегося продвинуться вперёд. «Только не суетись излишне, – крутилось в голове, – не трать зря энергию. Нож пока не вытаскивай, ненароком уронишь в снег, не найдёшь. Он понадобится позже, когда придётся долбить и выковыривать спрессованный снег». Так мысленно подбадривая и успокаивая себя, продолжал равномерно двигать руками, отбрасывая нагромоздившуюся снежную массу. Торс постепенно стал опускаться в образовавшуюся выемку.
Проскользнула мысль: «Надо больше выгребать снега со стороны головы, из-под спины, иначе будешь сидеть, как в кресле, и не сможешь подтянуть освобождённые ноги». Руки машинально взметнулись вверх, к голове. Спускали снег к поясу, отбрасывали в стороны. От усердия в работе лицо покрылось каплями пота, взмокли на руках перчатки. Ветер, разогнав облака, стих. Погода прояснилась. Поднявшаяся на небе луна достаточно ярко освещала окрестности безмолвной тайги, равнодушно созерцая копошащегося в снегу человека. И снова тревожные мысли закружились в голове: «Выберусь ли? Сколько же я копаю?» Часы показали пять минут десятого. «Значит, работаю час, а конца не видно. Надо попробовать дотянуться до ветки кустарника, обнажившегося из-под снега справа».
С трудом ухватившись за неё, перебирая пальцами, ощутив основной стволик деревца, рывком подал тело вперёд. Страшная боль пронзила нижнюю часть поясницы и позвоночник. Дикий, нечеловеческий вопль разорвал ночную тишину, разжавшиеся пальцы соскользнули с кустарника, сознание покинуло тело.