ЖИЗНЬ ВО ИМЯ ЛЮБВИ

Меню сайта

Категории раздела

Культура [3201]

Этикет [505]

Статистика

Форма входа

Главная » Статьи » Искусство и культура » Культура

ЖИЗНЬ ВО ИМЯ ЛЮБВИ

Ее жизнь вместила в себя три царствования, государственные мятежи и бунты, длительное и увлеченное общение с лучшими людьми золотого века русской культуры, великосветскую роскошь и почти нищету… И фатальное испытание тем единственным человеческим чувством, которое способно возвысить до небесных пределов и следом низвергнуть в инфернальные глубины. Александр Пушкин называл ее то «гением чистой красоты», «хорошенькой женщиной», «милой, божественной», то «вавилонской блудницей» и «мерзкой»… Как говорится, от любви до ненависти — один шаг.

«Жизнь во имя любви» — такой подзаголовок дал своей новой книге об Анне Петровне Керн известный тверской писатель, историк и энтузиаст-исследователь Владимир Сысоев. Хотя определение «тверской» по отношению к нему будет теперь выглядеть слишком узко во всех смыслах: его биографическое повествование об Анне Керн вышло в самой престижной книжной серии «Жизнь замечательных людей». Так что этот выдающийся труд В. Сысоева не только невиданный до сих пор в местной писательской среде беспрецедентный творческий успех, но и признание его упорного таланта на общероссийском уровне. Тот случай, когда хвалебные слова звучат совершенно к месту.

При создании достаточно бурной, насыщенной событиями, встречами и переездами биографии Анны Керн В. Сысоев опирался на уже известные работы пушкинистов XIX и XX веков, мемуары ее самой и записки ее второго мужа А.В. Маркова-Виноградского (их полный текст сейчас готовится к публикации сотрудниками Пушкинского Дома), воспоминания и письма современников. Одновременно автором продуктивно использованы и весомые плоды собственных разысканий в архивах Санкт-Петербурга, Москвы и Твери. В книге публикуется ряд обнаруженных им писем О.С. Павлищевой (сестры А.С. Пушкина), А.П. Керн и А.В. Маркова-Виноградского, их родственников и знакомых, различные документы, касающиеся урегулирования наследственных и имущественных вопросов. Впервые воспроизводится текст актовой записи о смерти Анны Керн. Да и вообще последние годы ее жизни В. Сысоев постарался восстановить с почти летописной подробностью.

Ошибутся те, кто подумает, будто перед нами всего лишь крепко сколоченная документальная компиляция. Ни в коей мере, и вот почему. Во-первых, полноценного и научно обоснованного жизнеописания Анны Керн до сего дня не существовало. Во-вторых, в книге отчетливо заявлена и по ходу повествования постоянно манифестируется авторская позиция — в хронологически выверенном, фактически точном выстраивании биографического сюжета, в продуманности и внутренней мотивированности комментариев, в направлении читательского внимания на размышления о непроясненных до конца моментах жизни Анны Керн. Прибавим сюда резонную корректировку некоторых устоявшихся, но не совсем верных точек зрения и опровержение мифов, связанных с ее судьбой и личными качествами. Кроме того, живость и речевая выразительность непосредственно авторского текста нередко значительно облегчают смысловое восприятие документа, написанного то по-казенному жестким, то витиеватым стилем позапрошлого века. Исследовательская настойчивость и дотошность, основательность выводов и гипотез, отсутствие пространных и излишних рассуждений (В. Сысоев придерживается принципа «лучше сам документ, чем его пересказ») вкупе с уловимым задором первооткрывателя многих граней освоенной темы придает книге содержательную цельность и литературную привлекательность. Нескованность стереотипами восприятия (что вовсе не означает пренебрежение доселе познанным и достигнутым) позволила писателю акцентировать те грани, нюансы и поступки, которые, будучи неприметными на вид, оказались на самом деле значимыми для познания феномена Анны Керн в гармоничной увязке с культурным потенциалом эпохи.

Как и в предыдущих своих работах, В. Сысоев также рисует здесь полнообъемную, многослойную картину нескольких интереснейших периодов XIX столетия, его обычаев и быта, приводит сжатые, но информационно емкие, социально-биографические характеристики родственников, друзей, знакомых и поклонников Анны Керн. Познавательный вектор книги усилен множеством пояснений и подстрочных примечаний справочного характера, благодаря чему читатель избавлен от необходимости постоянного поиска в словарях значений историзмов и реалий того времени. Последнее обстоятельство свидетельствует не только о традиционно высокой издательской культуре серии «ЖЗЛ», но и является поучительным примером плодотворного сотрудничества писателя и редактора, который не мешало бы всегда применять на практике тем нашим краеведам, кто, задирая вверх провинциальный нос, торопится давать в печать сырые, неотделанные, толком не вычитанные даже корректором сочинения.

При необходимости В. Сысоев обращается и к моментам тогдашней действительности, которые имеют в большей степени косвенное отношение к героине (например, обстоятельные отступления посвящены нравам российского императорского двора, посетителям петербургского салона Олениных, предпринимательским и производственным «спекуляциям» Петра Марковича Полторацкого, отца Анны Керн). Однако, прочитав отведенные им страницы, вдруг понимаешь, что без таких живых примет давно ушедшей реальности, которая в результате становится ощутимее и ближе, рассказ о самой Анне Керн потерял бы немало существенного в части исторической всесторонности. Как знать, может быть, авантюрная жилка характера Петра Марковича и продолжилась в любовных приключениях его дочери? Умение писателя находить в личных и даже интимных подробностях биографии человека зерна общеисторических процессов вновь помогло ему достичь поставленных целей. Главная из них, мы полагаем, заключалась в определении своего рода модели мирочувствования Анны Петровны Керн, в доказательстве того, что она сквозь шипы и розы преодолела отмеренный ей Богом земной путь действительно «во имя любви». Драматические любовные терзания и всегда пылкие привязанности Анны Керн показаны автором не отстраненно, а живо и полнокровно. Конечно, фундамент повествования образуют ее мемуары, дневники и переписка; но одно дело — знакомство с ними как с историко-литературными памятниками, и совершенно другое — восприятие наиболее важных отрывков из них в обрамлении писательской мысли, данных ранней и современной науки, на широком культурном фоне.

Выданная в 17 лет замуж за старого и, конечно, нелюбимого генерала Ермолая Федоровича Керна, она все оставшиеся годы искала и жаждала безбрежной, всепоглощающей, но истинной в ее собственном понимании любви, сплавленной в единство души и тела. Когда осенью 1830 года она увлеклась неким Флоранским, то пораженный известиями об этом Алексей Вульф записал в дневнике: «Анна Петровна все еще в любовном бреду, и до того, что хотела бы обвенчаться со своим любовником. — Дивлюсь ей!..» И дальше: «Анна Петровна… вдохновленная своей страстью, велит благоговеть пред святынею любви!» Отражение всего лишь одного кусочка из ее жизни — но какого!

Вдохновением и недюжинным литературным даром отличаются страницы ее собственных писем и воспоминаний… Просто сказать, что эта женщина, неизменно притягивающая к себе окружавших ее людей и в молодости, и в старости, была личностью незаурядной, значит не сказать о ней ничего. Анна Керн всегда находилась в средостении русской культуры XIX века, на пересечении многих ее линий, в кругу гениальных и выдающихся лиц, которые умножили славу России или оставили свой заметный след в русской истории. А.С. Пушкин, М.И. Глинка, А.А. Дельвиг, семейства Вульфов и Бакуниных. И рядом с ними — «эротический поэт» Аркадий Родзянко, друг Пушкина Сергей Соболевский, владелец тверского имения Малинники Алексей Вульф, да мало ли еще кто…

Центральное место в книге естественно и объяснимо занимают отношения Анны Керн с Александром Пушкиным, «гения чистой красоты» с «солнцем русской поэзии». Вечным памятником их светлому и восхитительному чувству стал всемирно известный шедевр русской любовной лирики — стихотворение «Я помню чудное мгновенье…», превращенное великим композитором Михаилом Глинкой в столь же гениальный романс, которое и по сей день становится предметом все новых и новых интерпретаций. В. Сысоев, изучив многочисленные литературоведческие источники, сталкивает друг с дружкой разные точки зрения на сущность проблематики и поэтики этого произведения, оставляя за читателем право на индивидуальное постижение его тайны.

Мы часто рассуждаем об иррациональной природе любого вида творчества. Но разве возможно даже приблизительно предсказать, каким интеллектуальным и художественным отзвуком, штрихом или прозрением отзовется образ любимой женщины в произведениях настоящего поэта, особенно если этот поэт — Пушкин. Впервые увидев его на одном из вечеров в доме Олениных, Анна Керн не удостоила Александра Сергеевича даже тенью внимания. Самого же Пушкина тогда «поразило в ней сочетание сверкающей красоты, девической чистоты облика и какой-то затаенной грусти». И вот впоследствии в восьмой главе «Евгения Онегина» эта мимолетная встреча развернулась в красочную сцену появления на балу Татьяны Лариной с мужем — «важным генералом». А ведь Анне Керн посвящено и пушкинское стихотворение 1825 года «Все в жертву памяти твоей…». Разные обстоятельства ее жизни подсказали поэту и несколько других тем и замыслов, один из которых отчасти реализован в неоконченном прозаическом произведении «Гости съезжались на дачу». Именно там, по мнению писателя, художественно воспроизведены лично виденные Пушкиным эпизоды из жизни Анны Керн.

Есть у этой книги еще одно неоспоримое достоинство. Через общение Анны Керн с Александром Пушкиным высвечивается и он сам — как гениальный поэт и любвеобильный мужчина. Правда, здесь вновь возникает знакомая проблема: как в посмертном монолитном сплаве жизни и творчества отделить сугубо личностное от исторического? Ведь в описываемое время Пушкин, как пишет автор, «был человек, чья жизнь была насыщена событиями, богата чувствами. Он жил страстями, предавался порокам, не оглядываясь на посмертную славу. Думал ли он о том, что даже сугубо личные его письма друзьям и жене будут со временем также опубликованы; что нелестные отзывы о женщине, которую разлюбил, будут потом собраны воедино и дадут пищу для различных толкований?». Но, с другой стороны, насколько обеднели бы без них наши представления о Пушкине!.. Поэтому с болью читается впервые обнародованное свидетельство о том, как сгорел в огне камина домашний альбом А. Керн с собственноручно адресованными ей стихотворениями Пушкина, Языкова, Вульфа…

Найдена ли в книге разгадка тайны Анны Керн или дорога к ней только намечена? В общем и целом — да, а в чем-то и нет. Очень трудно не разделить итогового утверждения автора: «Видимо, загадка очарования Анны Керн кроется не столько в красоте лица и стройности фигуры, изящных ручках и маленьких ножках, сколько в потрясающей женственности, тонкой чувствительности и уме». В то же время В. Сысоев оставляет широкий простор для дальнейших исследований, поскольку «в биографии нашей героини осталось еще много «белых пятен» и неясных моментов». Например, он, сопоставив сроки второго приезда Анны Петровны в Тригорское, где она неоднократно встречалась с Пушкиным (начало октября 1825 года), и дату рождения ее дочери Ольги (7 июля 1826 года), подметил, что временной интервал между этими двумя событиями составляет ровно девять месяцев… Сам писатель так прокомментировал это открытие в недавнем интервью: «Я никаких, конечно, выводов не делал, но повод к размышлению дал. В редакции меня просили развить этот сюжет, но на уговоры я не поддался».

«Жизнь во имя любви» прожила Анна Керн. Но и глубокая книга о ней тоже написана во имя любви — к истине, к поэзии, к России.

Александр БОЙНИКОВ По материалам сайта http://vesvladivostok.ru

Другие статьи по теме:

Брызги бытия