Спектакль Down-Way дорога вниз или вверх

Меню сайта

Категории раздела

Культура [3199]

Этикет [505]

Статистика

Форма входа

Старая форма входа

Главная » Статьи » Искусство и культура » Культура

Спектакль Down-Way дорога вниз или вверх

21 и 22 октября театр "Сказка", где целый год не было премьер, вновь посетила муза. Долгожданный творческий выхлоп произвел главный режиссер театра Сергей Иванников, подарив абаканской публике неоднозначный и даже скандальный по своей сути спектакль "Down-Way", который в пьесе Олега Богаева имеет второе название – "Дорога вниз без остановок".

"Грязный реализм", переходящий

в фантастику

Прежде чем "выдать допуск" на просмотр нового "сказочного" креатива, зрителей предупреждали – за всю историю театра спектакль в "Сказке" впервые "говорит", используя ненормативную лексику, но к ней, по словам директора Игоря Окольникова, театр кукол относится очень серьезно.

Впрочем, этот не особо примечательный в наше время нюанс почему-то и стал камнем преткновения для доброй половины зрителей, разговоры которых по окончании спектаклей сводились именно к этим вульгарным словечкам. Несколько обескураженная непривычной для местных театров лексикой публика говорила все чаще о внешних вещах и непривлекательном для культурного ока "грязном реализме", который с особым садизмом выносил на поверхность падшие нравы и крепкие матерные выражения. Однако при этом, как кажется, публика забывала о самом главном – для чего режиссеру и автору пьесы все это нужно. Если уж говорить о матах и вывернутом наизнанку "дне" наших душ, то "Сказка" преподнесла это в иной, можно даже сказать, мягкой манере, возведя малоизящную драматургию до более "культурного" уровня. Возможно, потому что привыкла к высоким формам, потому что актеры, озвучивая сквернословие, чувствовали себя неуютно. В разговоре с нашим корреспондентом они признались, что переступить эту черту для них было самым сложным в работе над спектаклем.

Автору этих строк, для которого прочтение пьесы стало первичным, показалось, что театральная форма в отдельных эпизодах производит более сильное и глубокое впечатление, чем, собственно, литературный материал. Другое дело, что зрители почтенных лет и респектабельной наружности то и дело откликались на звучащие со сцены скабрезные диалоги стыдливыми смешками. Потому, по верному замечанию одного из участников интернет-дебатов, спектакль стал своеобразным "зеркалом" нашей, увы, далекой от нравственного идеала публики.

Одна из ярых защитниц спектакля вопрошала: "Да мат, а что мы все такие пушистые, что не замечаем или делаем вид, что вокруг всего этого нет?" Но дело не в том, что мы не замечаем. Суть пьесы как раз заключается в том, чтобы зрители не просто их заметили, а содрогнулись от отвращения и зацепились глазом за более глубокую, животрепещущую мысль – что же все-таки происходит с нашим обществом, дошедшим до такой степени цинизма. И проявляется этот цинизм на всех социальных уровнях – в медицине, полицейской системе, в семье (во взаимоотношениях мужа и жены, матери и ребенка), а также в культурной и даже духовной сфере (правда, от задуманной Богаевым сцены с участием священников режиссер отказался).

Пьеса "Down-Way" – это не грязный реализм, а изящная фантасмагория, художественный вымысел, берущий за основу то, что может показаться реальным, в том числе и грубый, лишенный эстетики язык, с той лишь целью, чтобы усилить восприятие окружающей нас тьмы и пошлости. Хлесткие "уголовные" реплики должны были бить по нашим тонким, израненным душам, чтобы добиться обратного эффекта и культивировать в каждом из зрителей светлые и добрые посылы.

В этой связи хотелось вспомнить о созданном молодым поэтом из Хакасии Лелей Серебряной образе "футляра цинизма", который, подобно подожженному дому, выпускает душу наружу:

– Душе будет некуда

прятаться

Она воскресит тело

На малиново-вареньевом

закате.

Наверное, такого же эффекта ждет и Богаев, а вместе с ним и режиссер Сергей Иванников. Отображать в столь примитивной форме реалии нашего времени было бы, по меньшей мере, глупо. Говоря о том, что люди ругаются матом и пренебрегают жизнью другого из боязни "как бы чего не вышло", драматург Америки не откроет. Это всего лишь предлог, "красная тряпка", для того, чтобы каждый из нас, подобно супружеской паре слепых, едущих по дороге жизни на ощупь и рожающих таких же слепых в духовном смысле детей, прекратил существовать лишь физиологически.

– А почему он все время молчит? Может, он мертвый? – говорит отец о слепом ребенке.

– Нет, он писает, какает, значит, он жив, – отвечает его жена.

– Быть слепым – не так уж и плохо. Мои бабушка, дедушка, мама и папа, брат и сестра – все слепы, как я. И все живут счастливо. Главное – слышать друг друга и понимать.

И в этот момент автор устами слепой женщины явно дает понять, что всем нам пора открыть глаза:

– А мне сегодня ангел приснился. Будто мы едем с тобой по дороге и ангела видим. Ты обнял его и прозрел.

"Жизнь – это чифирь, кайфуешь,

пока не остынет"

Уже само по себе "явление" ангела на дороге никак не относит пьесу к разряду реалистических. Крылатый посланник нужен для того, чтобы показывать не черствых людей, которые по разным причинам отказываются ему помочь, а доведенные до крайности малодушие и пошлость нашего общества. Эта пьеса – всего лишь шарж, утрирование привычных нам вещей, где главный смысл читается между строк. Любовники бросают труп и спешат в ресторан, новобрачные предаются сексу в двух шагах от умирающего, солдат расписывается в загсе с курицей, покойница покидает пределы морга, чтобы купить купальник, слепой "хвастает" водительскими правами, а уголовники изрекают абсурдные философские мысли: "Жизнь – это зона, отсюда смотаешься только в могилу", "Живой, мертвый – нас*ать! Жизнь – это чифирь, кайфуешь, пока не остынет", "Мертвецы всегда пер*ят, когда вредный Дух через ж*** выходит", "Да, членом он дрыгнул, на смерть возбудился", "Нельзя чувачка так кидать. Мы же не суки позорные, надо, чтоб все по понятиям!". Недалеко от них ушли представители правопорядка, которые также живут "по понятиям" преступного мира и даже имеют похожие имена. Подобно уголовникам Безносому и Безухому, милиционеров нарекают кличками с оттенком некого преимущества – Носатым и Ушастым, и эти люди в погонах, подобно своим "антиподам", также озвучивают "свои" философские взгляды на устройство этого мира. "Исполнять закон – наша работа. А закон – это песня для сливного бачка. Без воды он не работает. А вода – это мы" и "Закон, как мой папаша, трахает избирательно!" – глаголет Носатый, который еще вчера задавил на дороге троих, а сегодня уже грамоту получил. А после этого цинично заявляет: "Наезд со смертельным исходом – фигня. А вот езда за рулем в бухом состоянии…".

И в данном случае проблема не только в нравственном Здоровье конкретных людей, но и несовершенстве всей нашей бюрократической системы, которая уже давным-давно воспевает лозунг: "Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло", – позволяющий творить всякое беззаконие, только шепотом.

Ненормативная

лексика не смутила

режиссера

Впрочем, эта суть, хорошо просматриваемая в пьесе, с трудом улавливается в кукольном спектакле, где блестящие диалоги Богаева блекнут на фоне множества однообразных сцен, наблюдая которые зритель рано или поздно начинает зевать. В драматургическом исполнении пьеса наверняка смотрелась бы более выигрышно, но зато наш театр стал первым, кто поставил "Down-Way" в куклах, приятно удивив самого драматурга Олега Богаева.

Хотя "Сказка", как показалось, планирует сделать работу над ошибками, и, возможно, некоторые менее удачные сцены в скором времени будут купированы.

Надо признать, что у постановки есть и масса достоинств. Актеры "Сказки" создали удивительно реалистичные образы и, уже повторюсь, своим "интеллигентным" и мягким произнесением ругательств сделали и саму пьесу более изящной. В спектакле проглядывала особая глубина, но за счет каких средств и каких хитростей ее удалось добиться, Сергей Иванников так и не смог ответить:

– Когда я прочел пьесу в первый раз, я как-то ее сразу увидел, и у меня не было проблем с решением, какие куклы будут, что там будет и как, – признался "ШАНСУ" режиссер. – Я просто увидел ее как мультфильм. Поэтому сразу после прочтения приступил к работе. Не знаю, как это расшифровать и почему это получилось, просто пьеса меня зацепила. И ненормативная лексика с самого начала меня не смущала ни капельки. В спектакле "Down-Way" главным было умение все это сказать.

Особенно удачным в "сказочном" спектакле показался образ депутата с чертами типичного советского "обкомовца", жадного, трусливого, который свой отказ унести труп объясняет крайне наивно: "Я, Леша, мертвецов не люблю", – и в своей привычке властвовать над другими доходит до идиотизма. Он избивает окровавленного ангела, который посмел помять его дорогую машину, приказывает ему встать и "убрать улыбку", называя "алкашом", "мудаком" и "бомжарой свинячей", а после сокрушается, что он "по конституции – избиратель". Этот персонаж в духе своих криминально-милицейских предшественников тоже изрекает философские мысли: "Вот, даже бомжи летать научились…" (примыкая к теме абсурда всей пьесы) и "Милый мой, я в этой струе уже двадцать лет. Вверх-вниз! Вверх-вниз! Работа такая" (сравнивая свою профессию с турецкими водяными горками). И эта чиновничья правда жизни, наверное, относится к каждому из нас, правда, уже в экзистенциальном контексте.

Реформа богослужения

Дед Мороз - агент пиара