Коллективный аффект

Вероятно, это поразит приезжего, который не имеет к делу никакого отношения, но так оно и есть. Мне часто кажется, что неприятие патетики, антигероизм у поколения 68-го года были заученными. Оно тоже пережило свои героические моменты, пусть и по-иному — на демонстрациях, во время столкновений масс с «врагом», укрывавшимся за пластиковыми щитами, но меньшей ценой, не ставя по-настоящему на кон свою жизнь. Во всяком случае, это поколение понятия не имело о риске, который добровольно или вынужденно брали на себя те, кто шел не только «в последний и решительный бой», но и в настоящую битву, что в любой момент могла оказаться для них последней. Вдобавок то дело, где проявили себя наши военные, было дискредитировано; даже наивно-идиллическая духовая музыка стала сомнительной с идеологической точки зрения, и ставший нечувствительным слух с большим трудом улавливает разницу между игрой простого баварского духового оркестра и опороченным фашистами «Баденвейлерским маршем». Кто не знает, как содрогались ряды представителей антипатетического поколения, даже слыша такие невинные песни, как «Черно-бур орех лесной» и «Эрика». Но все это заученно, хоть и не без причины. Здесь коллективный аффект может проявляться свободно: не только потому, что музыка и марши как-то особенно хороши, но и потому, что они посвящены делу, которое трудно подвергать критике, — освобождению страны от оккупации. Военное не имеет в данном случае репутации милитаристского.

Колонны, фасады, орнаменты

Не понимаю, почему весьма привлекательная монументальная работа Веры Мухиной «Рабочий и колхозница» установлена так далеко от основной территории. Скульптура смотрит на улицу, и прохожие спешат мимо, бросая на нее лишь беглый взгляд. В действительности она производит внушительное впечатление, только если смотреть издалека. Вблизи явственно проступают швы, фактура материала. Видно, как смонтированы складки одежды, развеваемой ветром будущего. Но посмотришь издали, и скульптура кажется мощной, убедительной — монолитной. Есть у Москвы такой лик, такая структура, которые не уничтожить ни большому пожару, ни генеральному плану, так как их, наверное, нельзя отделить от города, даже отрицая. Для возражения, что город — это высотные здания, пора еще не пришла, разве что для уточняющего замечания, которое внимательный прохожий сочтет давно запоздавшим. В каком еще городе увидит он такой избыток колоннад, незаметно оказывающихся в поле зрения, правильные черты нестареющих фасадов, открывающиеся полукругом дворцовые подъезды? Где еще садовые порталы так естественно обрамляют большие проспекты? В каком городе он увидит в роли обычных опор колонны — мощные и стройные, пропорциональные, белые, пластичные, с каждым новым временем суток или временем года отбрасывающие другую тень? Колонны, фасады, орнаменты не лезут в глаза, а лишь ненавязчиво приглашают обратить на них внимание.