Появившись на свет в славном 1984 году, я получил в каком-то смысле уникальное детство: началось оно еще при советской действительности, а продолжилось уже в суровых реалиях капитализма.
Жить в эпоху больших перемен – страшное проклятие, говорят умудренные Буддой китайцы, но здесь позволю себе не согласиться: детство, оно и в городе вечных помидоров — детство, то есть время, когда меньше всего думаешь о восточных проклятиях. Хотя 1992 год, признаться, запомнился на всю жизнь: даже ребенок тогда понимал, почему бабушка и дедушка продали квартиру, а спустя несколько месяцев смогли купить на эти деньги только пару булок хлеба.
Рискну предположить, что в ту пору такое понятие, как "защита детей", утратило свой смысл, потому что в защите, а может быть, даже спасении, нуждались не только дети, но и сами взрослые.
Впрочем, проявлялись перемены и не столь трагично: на 1 сентября 1991 года первоклашкам выдали не октябрятские звездочки, как раньше, а бумажные российские флажки, которые крепились к форме с помощью булавок. Было непонятно, но даже интересно.
Из "советского" детства частично вспоминаются поездки к бабушке в закавказский город Баку: первое, что впечатляет до сих пор, – это доступные авиаперелеты, хотя насколько они были доступны, все-таки лучше спросить у родителей. Второе, что запомнилось: походы на пляж, которые почему-то на всю жизнь отбили желание заниматься пляжным отдыхом.
Затем в детстве появился футбол: 1995 год, когда московский "Спартак" набрал на групповом этапе Лиги чемпионов 18 очков, – до сих пор важная веха в личной истории.
В остальном детство, как у всех: беготня во дворе, курево за гаражами, сломанный велосипед и группа продленного дня. Куда все это уходит? По большому счету, никуда.
Согласно сложившемуся мнению, в каждом взрослом человеке должен жить ребенок. Очевидно, имеется в виду то, что взрослые время от времени не могут не совершать поступки, которые не соответствуют их социальному статусу и общественному положению: мужчина в костюме с портфелем гоняет с пацанами мяч во дворе (такое бывает, видел сам), жена олигарха тайком играет в куклы (этого не видел, но, говорят, случается), а бородатый ученый муж при каждом удобном случае покупает мороженое в стаканчике, но каждый раз замечает, что раньше оно было вкуснее, а может, нынешнее вкуснее, но то из детства, в любом случае, было особенным.
Детство не заканчивается никогда, периодически появляясь в воспоминаниях и привычках, которые, по сути, тоже трансформировавшиеся воспоминания. Причем совершает человек такие поступки как будто с неким сожалением, а может, протестом по поводу того, что ему всего этого делать уже не положено. Наверное, в силу того, что ваш покорный слуга до сих пор не начал настоящей взрослой жизни, в том смысле, что сам не завел семьи и детей, понятия "я – ребенок" и "я – взрослый" не до конца сформированы в психике, а значит, и не противопоставляются между собой. Детство у меня в каком-то смысле продолжается, хотя в песочницу не тянет, да и на горшок, слава богу, тоже. Детство – оно навсегда, просто игрушки меняются.