Девять вокзалов Москвы

С тех пор, как перестал существовать знаменитый маршрут А — линия трамвая, в котором молодой Константин Паустовский знакомился с Москвой с места кондуктора, — следует вспомнить, что такое фланирующий прогулочный шаг. Неодновременность времени. Выравнивание временных различий. Расспросы обитателей огромного государства, простершегося во все стороны света. Место, где ежедневно пересекаются дороги миллионов людей. Военный лагерь, горы узлов с жизненно необходимым грузом. Лица представителей сотен рас. Начальный пункт однодневных поездок и конечная точка многонедельных путешествий по железной дороге. Девять вокзалов Москвы — головные станции. Все они открывают путь в разные регионы державы, связывают самые отдаленные из них с центром. Белорусский вокзал ежедневно принимает пассажиров с Запада — из Парижа, Берлина, Праги, Варшавы, Минска, Смоленска — и провожает отъезжающих в том же направлении. С Киевского вокзала пассажиры отправляются на Украину, в Болгарию и Румынию, в Будапешт и Вену. Павелецкий вокзал — ворота на юг и к Донбассу. Курский вокзал, от старого здания которого сохранился лишь жалкий остаток, стоящий в качестве памятника рядом с залом под стеклянной крышей, открывает путь в Курск, Орел, Харьков, Ростов-на-Дону и на Кавказ. С Рижского вокзала осуществляется снабжение Прибалтики.

Диспут о Марксе

Не только масштабы заводов неизмеримо увеличились, но возрос и террор, с помощью которого насильственно проводилась вторая индустриализация. Сегодня то, что явилось в мир «залитым кровью с головы до пят», функционирует как простое «средство труда в процессе обмена веществ между человеком и природой». На лицах знакомых, которым я рассказываю, что почти три часа осматривал музей, застывает немой вопрос — мол, почему именно этот музей и как вообще могла прийти в голову такая мысль? Я пытаюсь объяснить им, что это не кокетливая тяга к экзотике, а поиск чего-то такого, что помогло бы нам прийти к взаимопониманию как по тем вопросам, о которых мы мыслим сходно, так и по тем, о которых думаем по-разному. Конечно, далее следует диспут о Марксе и марксизме. Он столь же нерадостен, сколь были споры с тогдашними западными левыми. И теперь речь идет прежде всего о Марксизме, только с измененным знаком. Вот в чем заключается важное различие: сегодня известно, какие дела совершались в свете «изма». Если и проявляются признаки менталитета идеологических лагерей, то на фоне опыта реального лагеря. Наступает момент, когда приезжий уже не боится зайти в музей, более того, посещение музея хотя бы на миг становится для него потребностью. В это время человек не только освобождается от чувства, что ему непременно нужно посмотреть то-то и то-то, но и перестает отдавать себе отчет в том, что «голос совести» умолк. Только при определенном равнодушии слабеет почтительность, превращающая посетителя музея в благоговейного созерцателя.