Голова, как выразился доктор из известного фильма про Мюнхгаузена, предмет темный и исследованию не подлежит. Тем более голова незнакомого человека. Поэтому в беседе с Владимиром Барвиненко я пошла на маленькую хитрость, решив, что быстрее всего о человеке можно узнать через его отношение к окружающим, и в первую очередь к своим близким.
Владимир Барвиненко — советник генерального директора, руководитель обособленного подразделения ОАО «Научно-производственное объединение РусБИТтех», профессор Военной академии воздушно-космической обороны им. Г. К. Жукова.
Выяснилось, что мужчины практически отсутствовали в биографии Владимира Васильевича. Отца своего он не знал совсем, деда в живых не застал. Об отце рассказала мать уже после окончания сыном военного училища. «Если хочешь — можешь поехать к нему, познакомиться», — сказала Мария Харитоновна. Но в молодом сознании будущего генерал-лейтенанта на тот момент не сформировалось представления о том, что такое отец и какое значение имеет в жизни мужчины.
— Меня воспитывали мама, бабушка, и я считал, что так оно и должно быть. Я отказался. Правда, теперь, сильно повзрослев, понимаю, что стоило воспользоваться этой возможностью — все-таки мы должны знать свои корни.
О своих корнях Владимир Васильевич кое-что знает. О трагической, но, к сожалению, типичной для своего времени истории деда — Харитона Блохи. Жила семья в довольствии, скорее даже зажиточно. Когда страну настиг голодомор, все излишки, разумеется, отобрали, как и остальные необходимые продукты. Дед с братом, распухшие от голода, побрели в соседнюю коммуну, где их пригрели, а Харитон даже стал со временем председателем колхоза. Что, впрочем, не помешало в 1937 году объявить его врагом народа и, по слухам, забить до смерти. Жену с десятью детьми из колхоза выгнали.
Повествование о матери Барвиненко начал с 22 июня 1941 года — дня, на который была назначена ее свадьба. Понятно, что никакого торжества не состоялось. Из оккупации ее вывезли под Саратов, в небольшой городок Зеньково. Один из вернувшихся солдат и захватил в плен сердце Марии.
— Мама моя была женщиной очень гордой. Семья жила небогато, и когда мой будущий отец привез ее к себе в станицу под Луганском, свекровь молодую жену не приняла. «Чего ты нищую в дом привел?» — спросила она сына. Навязываться и терпеть такое отношение мама не стала и уехала.
Рассказывая о матери, Владимир Васильевич все больше волнуется — потирает кулак ладонью (жест, означающий концентрацию, попытку овладеть волнением), отводит глаза, опускает голову (признак неуверенности и беспокойства, нежелания продолжать разговор). Мария Харитоновна умерла в августе этого года, не дожив до своего 91-летия три месяца.
— При всей своей любви к независимости я всегда очень уважал мать. Зная ее мнительность, никогда не посвящал ее в подробности моей разгульной жизни. Она вытащила меня из хулиганской молодости в военное училище, где я стал человеком. Когда переехали из Украины в Россию, жизнь складывалась довольно сложно, были проблемы даже с продуктами. Но всегда, когда я заходил к ней, она снабжала меня какой-нибудь едой. На пенсию вышла рано, в 55 лет. На тот момент мама сильно болела и уехала обратно в Зеньково. Все говорила, что жить ей с таким букетом болезней осталось пару лет. Я, как человек спортивный, притащил ей гору литературы с различными методиками и упражнениями. Она стала их осваивать и до 89 лет не выпила больше ни одной таблетки. Мало того, она обучала других людей этим методикам. Она обладала потрясающей силой воли, которая передалась и мне.
Главное — вовремя остановиться
Упоминание о хулиганской молодости прозвучало весьма интригующе, учитывая, что мой собеседник — генерал-лейтенант запаса, доктор военных наук, профессор, заслуженный деятель наук РФ, лауреат премии Госкомитета по народному образованию СССР за лучшую научную работу по специальной тематике… Учитывая также и то, что рос мой герой в маленьком, патриархальном городке, под присмотром у бабушки. В школу пошел рано, в шесть лет, не умея ни читать, ни писать, но очень скоро догнал и обогнал сверстников, став отличником. В одиннадцать лет мальчик переезжает в город Энгельс с мамой и отчимом. Городок молодой, окруженный исправительными колониями, поделенный на зоны влияния, в каждой из которых хозяйничала своя банда в трениках и с заточками в карманах.
— Первые впечатления о школе после переезда. Я говорил по-украински, и если в разговорной речи это не было большим препятствием, то в школе, где требовалось учить определения, пришлось туго. Первую тройку получил на уроке биологии, когда не смог перечислить деревья, названия которых знал прекрасно, но на украинском! Потом последовала другая, за ней еще. Язык уже был не при чем — я просто перестал учиться. Связался с местным хулиганьем, ходил, как они, — с дубинкой и ножиком. В наших кругах считалось позорным учить уроки, поэтому все более или менее нормальные оценки я получал в силу природных способностей, а не благодаря упорному труду. Если кто-то «чужой» оказывался на нашей территории, мы лупасили его по полной программе. То же самое было с нами, когда мы оказывались в зоне, где хозяйничали другие пацаны. В какой-то момент мама сказала, что прокормить меня становится трудно и стоит задуматься о стабильном будущем. Настояла на поступлении в военное училище, хотя я считал, что карьера военного не для меня. А там уж меня взяли в ежовые рукавицы — из части никуда не денешься, пришлось учиться. По окончании учебы у меня накопилось немало достижений, я был чемпионом академии почти по всем видам спорта.
Попутчица
С течением разговора становилось ясно, что, несмотря на богатую военную карьеру (служба в Московском округе ПВО, Дальневосточном и Забайкальском военных округах на различных должностях), Барвиненко не оброс характерными чертами типичного служаки, взяв от профессии только самое лучшее — твердость характера, четкость при постановке целей, решительность в их достижении. Оставшись при этом человеком свободолюбивым, веселым, иногда острым на язык, с хитрющими глазами. Таким, каким он был в пору знакомства с Тамарой, своей будущей женой. Это самая интригующая история, которую рассказал мне Владимир Васильевич с совершенно неожиданной развязкой. Он явно смущался признавать свои не самые лучшие поступки, но все же рассказывал, с удовольствием вспоминая лихие молодые годы.
— После окончания училища меня долго не могли никуда пристроить — служил понемногу в разных местах. В итоге осел за Можайском, строить зенитно-ракетный полк. Первую зиму пришлось пережить в палатках, и, чтобы хоть иногда почувствовать тепло домашнего уюта, я познакомился в городе с девушкой. Приходил к ней на выходные, кормился, ночевал. У нас закрутился роман, но прошло какое-то время, и я решил закончить эти явно несерьезные отношения и… удрать. Подруге своей я не говорил, кто я, откуда. Но однажды случился казус. Поехал я как-то со своими солдатами на ВДНХ. Фотографии с отпуска парни разобрали, чтобы показать родным. И вот как-то двое моих солдатиков познакомились в электричке с двумя девушками. Стали они вместе рассматривать фотографии… Одна из их попутчиц меня опознала. Когда вскоре нам довелось встретиться, внутри у меня сразу все сжалось — ну, думаю, попал, она меня вычислила! Она же в свою очередь вместе со своей подружкой давай меня шантажировать: не женишься — пойду к командиру части, расскажу, что беременна от тебя! Я понимаю, выглядит это не очень красиво, но жениться мне на ней совсем не хотелось. Зато мне приглянулась ее подружка… И вот уже сорок лет мы живем вместе с этой подругой. Период влюбленности, ухаживаний, страсти длился у нас не так уж и мало — почти двадцать лет. Но со временем чувства притупляются, переходят в привычку, в удобное сосуществование. И все-таки я считаю, что быт не разъединяет, а, напротив, объединяет нас.
Что посеял…
Сергей Владимирович — еще один фактор, объединяющий этих двух людей. Недавно Барвиненко-младшему стукнуло сорок. Сначала сын вроде бы пошел по стопам отца — окончил Можайскую космическую академию, пять лет работал в разведывательном центре. Начал писать диссертацию, но, так и не закончив, стал профессиональным программистом. А первоначальный его выбор определил один смешной случай.
- Однажды воспитательница в саду мне сказала, будто ребенок мой недоразвит — плохо говорит. Я был молодой, мало чего понимал, расстроился жутко! Как-то сказал сыну: «Серега! Будешь дубом — пойдешь в армию!» И так ему запомнились эти случайные слова про армию, что больше он ни о чем и думать не хотел — стану военным, и все!
Хулиганские гены отца не обошли и сыновнюю юность — в молодости Серега таскал детали с радиозавода, собирал из них всякую технику. После нескольких неприятных разговоров Барвиненко-старший просто собрал все наворованное и изготовленное из этого добро, запер в чемодан и спрятал. Благодаря воле отца или чему-то другому, но Сергей окончил школу с серебряной медалью и стал вполне преуспевающим человеком. Как и отец.
…Так что же я имею, исследовав «темный предмет» моего собеседника? В определенной степени везучего человека. Череда случайностей, даже неприятных, сложилась во вполне счастливую, успешную жизнь. Не без трудностей, даже и сейчас, но она такова, и Владимир Васильевич согласен принимать ее как она есть. Она одна, дана ему однажды, и в ней не было бы никакого смысла, если тратить драгоценное время на то, чтобы горевать о неудачах.