Дабы беседовать с предками»

Меню сайта

Категории раздела

Геополитика [8222]

Статистика

Форма входа

Старая форма входа

Главная » Статьи » Политика » Геополитика

Дабы беседовать с предками»

Читая в журналах статьи о смерти Карамзина, бешусь.

Как они холодны, глупы и низки. Неужто ни одна

русская душа не принесет достойной дани его

памяти? Отечество вправе от тебя того требовать.

Напиши нам его жизнь, это будет 13-й том

«Русской истории»; Карамзин принадлежит истории».

Из письма А. С. Пушкина П. А. Вяземскому

10 июля 1826 года. Из Михайловского в Петербург.

В 1810 - 1811 годах автору бессмертной книги «История Государства Российского» Николаю Михайловичу Карамзину пришлось отложить на некоторое время работу над очередным томом своей «Истории», над которой он работал с 1804 года. По просьбе сестры Александра I великой княгини Екатерины Павловны, проживавшей в то время в Твери, историограф Карамзин готовил для императора «Записку о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», которая осталась в истории с более коротким названием - «Записка о древней и новой России». В конце 1809 года царский двор пребывал в Москве. В Оружейной палате историограф Карамзин встретился с великой княгиней Екатериной Павловной, проявлявшей искренний интерес к прошлому Отечества, истории Кремля. Карамзин высоко ценил эту незаурядную по уму и красоте женщину, стойкую противницу Наполеона, называя ее «полубогиня Тверская». Екатерина Павловна хорошо понимала значимость личности историографа Карамзина и ценила знакомство с ним: «Николай Михайлович! Не умею объясняться отборными словами, но верьте, что умею ценить достоинства; ваше знакомство из рода таких, которые, возвышая душу, не забываются», - писала Екатерина Павловна 14 декабря 1810 г. из Твери1. Знакомство имело продолжение. Великая княгиня Екатерина Павловна, жена принца Георга Ольденбургского, теперь губернатора тверского, ярославского и новгородского, приглашает Карамзина в Тверь один раз, другой, третий. Карамзин ездит с женой Екатериной Андреевной, объяснив великой княгине, что они дали друг другу слово не расставаться, пока живы.

В Твери в залах Путевого дворца длились беседы о русских текущих делах, о прошлом России, читались главы Истории Российской. Екатерина Павловна разделяла критические суждения и беспокойство Карамзина о состоянии дел в Отечестве перед нашествием Наполеона. Великая княгиня очень желала, чтобы любимый ее брат император Александр Павлович услышал мысли и рассуждения Карамзина и чтобы они понравились друг другу. «Жду с нетерпением Россию в ее гражданских и политических отношениях», - напоминает 14 декабря 1810 года из Твери Екатерина Павловна2. Карамзин выполнил заказ и 13 февраля 1811 году отвез Записку в Тверь, а в марте опять был приглашен уже для встречи с императором. 16, 17, 19 марта Карамзин встречался с императором и читал ему главы из своей «Истории». В беседах с императором Карамзин развивал свои мысли о «мудром самодержавии», желая видеть в Александре второго Дмитрия Донского, готовя его к прочтению Записки, в которой, в частности, сказано: «Самодержавие есть Палладиум (защита, оплот) России: целость его необходима для ее счастия»3. Вечером 19 марта императору был передан текст «Записки о древней и новой России». Император прочел Записку той же ночью. О реакции государя деликатно выразился А. С. Пушкин, его современник. В статье «Российская Академия», которую он опубликовал в 1836 году во втором номере своего журнала «Современник» читаем: «Пребывание Карамзина в Твери ознаменовано еще одним обстоятельством, важным для друзей его славной памяти, неизвестным еще для современников. По вызову государыни великой княгини, женщины с умом необыкновенно возвышенным, Карамзин написал свои мысли о древней и новой России, со всею искренностию прекрасной души, со всею смелостию убеждения сильного и глубокого. Государь прочел эти красноречивые страницы… прочел, и остался по-прежнему милостив и благосклонен к прямодушному своему подданному. Когда-нибудь потомство оценит и величие государя и благородство патриота…»4.

«Записка о древней и новой России» представляет собой трактат на нескольких десятках листов с высоким эпиграфом: «Несть льсти на языце моем». В Записке в сжатом виде изложено понимание Карамзиным тысячелетней истории России, от IX до XIX века, дана характеристика императорской системы, взвешенная и весьма критическая, более всего о последнем столетии, начиная с Петра Великого. Вот слова из Записки: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр»5.

Историограф подверг критике реформы Александра I, проводимые в России накануне неотвратимого уже столкновения с императорской Францией. Подобные настроения высказывались и другими крупными государственными деятелями, как правило, в разговорах и беседах при дворе императрицы-матери Марии Федоровны. Карамзин имел решимость подать их в четко сформулированном документе. Во всяком случае, статс-секретарь Александра I, инициатор и автор реформ М. М. Сперанский был отправлен в отставку. Записка Карамзина явилась эхом патриотических, антинаполеоновских настроений, присущих русскому обществу накануне грозы 1812 года. Но значение ее не только в этом. В Записке в четкой, сжатой, продуманной до мелочей форме, изложена историческая концепция Карамзина, его взгляды на прошлое Отечества с древнейших времен вплоть до Отечественной войны 1812 года. И в этом отношении Записка дополняет его «Историю», доведенную лишь до событий Смутного времени6.

Карамзин сохранил в строгой тайне содержание своей Записки, не оставил копии и уничтожил даже черновики. По свидетельству В. А. Жуковского, Карамзин был так совестлив, что у себя не хотел иметь того, что для всех должно было оставаться тайною. Только после смерти Александра I и перед намечавшимся отъездом в Италию весной 1826 года Карамзин попросил Д. Н. Блудова, назначенного по его рекомендации статс-секретарем Николая I, отыскать в архиве Александра I текст «Записки о древней и новой России». Записку не нашли. Есть сведения, что Записка Карамзина стала известна «из рук Борна», бывшего секретарем великой княгини Екатерины Павловны, скончавшейся в 1818 году в Германии. Литератор И. М. Борн вернулся в Россию в начале 1836 года. Записка оказалась у Жуковского, передавшего ее вдове историографа Екатерине Андреевне. В начале 1836 года Пушкин, Жуковский и Вяземский, по-видимому, впервые познакомились с этим политическим сочинением Карамзина. Среди литераторов пушкинского круга Записка, известная только по слуху и считавшаяся пропавшей, произвела сенсацию. Пушкин решил сделать попытку опубликовать «Записку о древней и новой России» в четвертом номере журнала «Современник». Писарская копия политического сочинения Карамзина 15 августа 1836 года была вручена цензору А. Л. Крылову. Возможно, тогда же Пушкин написал короткое предисловие к предполагаемой публикации: «Во втором номере «Современника» уже упомянуто было о неизданном сочинении покойного Карамзина. Мы почитаем себя счастливыми, имея возможность представить нашим читателям хотя отрывок из драгоценной рукописи. Они услышат если не полную речь великого нашего соотечественника, то по крайней мере звуки его умолкнувшего голоса»7. Цензор, не осмелившись сам ни разрешить, ни запретить печатание Записки Карамзина, направил ее в высшую инстанцию - в Петербургский цензурный комитет. И комитет выразил сомнение: можно ли печатать в журнале сочинение Карамзина без высочайшего позволения. И председатель петербургского цензурного комитета князь М. А. Дондуков-Корсаков, вице-президент Академии наук, тоже не взял на себя решение о публикации Записки, отправив ее в Главное управление цензуры. Министр народного просвещения, председатель Главного управления цензуры, президент Академии наук С. С. Уваров, враг Пушкина, не дал разрешения печатать «представленную издателем «Современника» записку Карамзина «О древней и новой России», так как она в свое время не предназначалась сочинителем для напечатания»8.

Понадобилась смерть Пушкина, чтобы «драгоценная рукопись» была опубликована в первом же, посмертном, томе «Современника» в марте 1837 года. Значит, никаких серьезных, тем более политических, причин для запрета публикации не было. Все дело заключалось в коварстве Уварова, он нашел случай лишний раз отомстить поэту за памфлет «На выздоровление Лукулла», который он не без оснований принял на свой счет. Записка Карамзина была опубликована в том виде, как ее приготовил сам Пушкин: из рукописи Карамзина исключены места, касающиеся царствования Александра I, времени еще живого в памяти современников императора - историографа Карамзина, редактора-издателя Пушкина, царствующего дома.

Взаимоотношения историографа Карамзина и императора Александра I, Пушкин, думается, в какой-то мере проецировал на свои отношения с Николаем I. Пять лет назад, прогуливаясь с молодой женой Натальей Николаевной по аллеям Царскосельского сада, встречаясь там с императором, Пушкин был обнадежен тем, что его перо будет востребовано. Он получил одобрение писать историю Петра Великого, доступ к архивам, годовое жалованье в 5000 рублей. «Не смею и не желаю взять на себя звание историографа после незабвенного Карамзина; но могу со временем исполнить давнишнее мое желание написать Историю Петра Великого и его наследников до государя Петра III», - писал Пушкин 21 июля 1831 года, определяя себя на занятия историческими изысканиями. А, может, и мечтал и хотел Пушкин стать историографом. Вместо этого Николай I присваивает Пушкину чин камер-юнкера - низшее придворное звание, оскорбительное для его возраста. Вместо истории Петра Великого Пушкин вынужден был каждодневно думать о семейственной неприкосновенности. Красота Натальи Николаевны волновала высший свет. Пушкина теснило и не отпускало беспокойство духа.

Еще много десятилетий полный текст «Записки о древней и новой России» не был опубликован. Записка тайно размножалась в копиях и кружила по рукам. С публикацией Записке, как всякому политическому документу, крупно не везло. Известны отдельные публикации Записки в отрывках. В 1870 году издатель «Русского архива», биограф Пушкина П. И. Бартенев, напечатал Записку в своем журнале. Но последовала команда записку из номера вырезать и уничтожить. Это и было сделано. Но оттиски бартеневского издания сохранились. Лучшей публикацией Записки является отдельное издание 1914 года, предпринятое правнучкой Карамзина - графиней М. Н. Толстой. В наше время в некоторых изданиях «Истории Государства Российского» Н. М. Карамзина его «Записка о древней и новой России» публиковалась в качестве приложения.

Широкие круги тверских читателей имели возможность одними из первых прочитать текст «Записки о древней и новой России», опубликованной одиннадцать лет назад в журнале «Тверская старина» №2 за 1995 г. стараниями главного редактора Т. К. Пушай9. Текст Записки печатался по наиболее верному списку - оттиску бартеневского издания 1870 г.

«Тверской сюжет» не остался в забвении. Сегодня, в год 240-летия со дня рождения знаменитого русского историографа, великого писателя, гражданина Н. М. Карамзина, мы вновь задумываемся о смысле первой фразы Записки, которой начал Карамзин свое обращение не только к всероссийскому самодержцу Александру I, но, как оказалось, ко всем потомкам России: «Настоящее бывает следствием прошедшего. Чтобы судить о первом, надлежит вспомнить последнее; одно другим, так сказать, дополняется и в связи представляется мыслям яснее».

<br>Л. М. Сорина, историк-архивист

Тихое лето ЛСДРП. Владимир Чепуров, журналист, политический обозреватель.

Евгений Люлин усиливает контроль за использованием бюджетных средств в органах власти.