Юнити вернулась в Англию, чтобы приобрести для своего мюнхенского гнездышка обстановку в английском стиле. В то время, когда она пересекала Ла-Манш, у Гитлера уже был готов план захвата Польши.
Юнити не представляла, что война рядом. На ее глазах войска рейха покончили с суверенитетом Австрии и Чехословакии. Она легко примирилась с идеей «восстановления справедливости», но с прямой агрессией примириться было сложнее.
За два дня до вторжения в Польшу немецких войск Юнити обратилась к британскому послу в Берлине с просьбой дать немцам гарантии, что Великобритания не вступит в войну. Однако посол и слушать ее не захотел, и Юнити впала в депрессию. Сама того не желая, она оказалась между двух огней: преклонением перед фашизмом с его идеологией войны и порабощения и любовью к родной стране, вступившей с фашизмом в вооруженную борьбу.
Необходимо было сделать выбор.
Когда Англия объявила войну Германии, Юнити отправилась к гауляйтеру Мюнхена Адольфу Вагнеру и вручила ему коричневый конверт. Позже Вагнер вспоминал: «Она рыдала и не могла говорить. В конверте был ее значок нацистской партии, фотография Гитлера и письмо фюреру, в котором она сообщала о своем решении расстаться с жизнью». Захватив пистолет, она приехала в парк в центре Мюнхена и в стиле романтических историй прошлого века выстрелила себе в висок.
Служители парка нашли Юнити, чудом оставшуюся в живых, и доставили в университетскую клинику, где лучшие хирурги Германии по приказу Гитлера пытались спасти ее. Фюрер был рядом с ней целые сутки. Очевидцы утверждают, что никогда не видели его таким подавленным.
Через германские секретные службы в Швейцарии он сообщил о случившемся ее родителям в Англию.
8 ноября 1939 года Гитлер увидел Юнити в последний раз. На его глазах появились слезы. Юнити попросила, чтобы ее отправили на родину. Гитлер согласился, заметив, что это правильное решение, но посоветовал немного подождать, чтобы набраться сил.