Савелий ШАЛЬМАН: "Педагог должен воспринимать себя творцом, а не декабристом в изгнании"

Меню сайта

Категории раздела

Наше образование [1271]

Статистика

Форма входа

Старая форма входа

Главная » Статьи » Образование » Наше образование

Савелий ШАЛЬМАН: "Педагог должен воспринимать себя творцом, а не декабристом в изгнании"

"Ты когда-нибудь была в метро зимой?" – обратился к девочке педагог из Петербурга Савелий Шальман, который неделю назад давал мастер-классы игры на скрипке в детской музыкальной школе им. А.А. Кенеля. А ведь девочка эта живет в Абакане, где подземных дорог и даже трамваев отродясь не бывало. Но юная скрипачка кивнула, давая понять, что в больших городах ей бывать приходилось. В ответ на это заслуженный учитель России начал театрально дергать рукой, имитируя двери вагонов метро: "Вот примерно так ты и водишь смычком".

Вторую ученицу кандидат искусствоведения попросил представить оперный спектакль, который в нашем околотке тоже — почти фантастика, а потом — еще и балет, хотя прежде осторожно поинтересовался, видела ли она когда-нибудь его... по телевизору.

За границей скрипачи не толкаются

в трамваях

Заслуженный работник культуры Савелий Шальман, о котором "ШАНС" рассказал еще в прошлом номере, слывет одним из лучших педагогов в России и частенько бывает за рубежом, где входит в жюри международных конкурсов и дает мастер-классы. В Питере он обучает 17-летнюю скрипачку из Хакасии Настю Субракову. А в наших краях – так уж сложилось – музыкант не бывал ни разу. На родине своей ученицы Шальман провел лишь два дня, с утра до вечера подтягивая юных, но уже подающих надежды музыкантов. Потому ни о каком интервью не могло быть и речи — на это у Савелия Марковича просто не было времени. "ШАНСУ" предложили задать вопросы на учительском семинаре, который скрупулезный петербурженец чуток отложил, пытаясь каждой "жертве" (так он шутливо называет участников мастер-класса) уделить как можно больше внимания. На этих уроках он выкладывался как только мог, успевая зорким глазом заприметить огрехи сибирских дарований, быстро их исправить и – ну куда без этого – похвалить. Безграничная любовь учителя рушила все барьеры и обезоруживала слегка напуганных школьников. Стоило питерскому гостю назвать кого-нибудь "солнышком", как все страхи пропадали, и внимание детишек концентрировалось только на музыке.

– В европейских странах этот фрагмент произведения дети играли примерно так же, а быстрее никто из них не мог, знаешь, почему? – давал напутствие маленькой скрипачке Савелий Маркович. – Они не знают одну вещь, а педагоги не могут никак объяснить, потому что сами живут в тех же странах. Но стоит мне приехать, и они сразу все понимают. Я просто говорю: "Ты входишь в трамвай или автобус, и тебе, чтобы пройти вперед, нужно сделать рукой вот так (размахивает локтем так, будто хочет протиснуться через толпу — прим. авт.). За границей людям не нужно пробиваться в трамваях – они садятся на свое место и все. Потому у них ничего и не получается. А ты теперь попробуй так: раз локтем, раз локтем...

Этот незатейливый, на первый взгляд, прием действительно работает, впрочем, как и многие другие. В педагогическом таланте Шальмана можно убедиться, фиксируя фантастические успехи его учеников. Среди них – Александра Коробкина, которую уже оценили музыканты с мировой известностью – такие, как Ойстрах, Мунтяну и Грач. И, конечно же, наша Настя Субракова, которой Савелий Маркович, похоже, очень гордится:

– Если за других учеников я еще продолжаю волноваться, то Настю я просто слушаю, – прокомментировал одно из ее выступлений учитель. – Она сыграла всего Баха, Шостаковича и Моцарта. Играла Прокофьева, две сюиты Баха для виолончели. Скерцо Чайковского. Огромным успехом пользуется ее сочинение "Тун Пайрам". Она его здесь играла, наверное?

Что заставляло

в мороз ходить

от школы к школе?

На семинаре у Савелия Марковича спросили о том, как он раскрыл в себе педагога, и Шальман начал длинный, но донельзя интересный монолог.

– Я понял это очень поздно, когда сложился педагогом и вспомнил, что во втором классе я Петьку Васильева с "двойки" по русскому языку вытащил на "четверку". Потом у меня была Танечка Протокопова, невероятно симпатичная девочка с ямочками на щеках, которую я вытащил на "пятерку" — опять же по русскому языку. В училище, где я обучался скрипке, ко мне подходили приятели и просили что-то исправить. Там у меня был замечательный педагог, прекрасный музыкант, ученик Столярского – Александр Лазаревич Суруханский, который руками студентов совершенно не занимался. И, когда, доучившись до третьего курса, я протер трость смычка так, что его уже невозможно было держать, я понял – у меня очень большие проблемы. Я стал уделять больше внимания технике игры, всякого рода штрихам, самостоятельно заниматься, причем по учебным пособиям. Безумно много времени потерял на этих занятиях, но зато пришел к какому-то выводу. Потом я закончил училище, поступил в консерваторию. Начал работать в малом оперном театре, где коллеги часто подходили ко мне и втихаря просили помочь. Однажды моя однокурсница попросила на две недели заменить ее в районной школе, за городом. И так совпало, что в это время открылась еще одна музыкальная школа, но разбросанная по четырем разным местам. Что меня заставляло в мороз идти 20 минут до остановки, потом еще ехать на электричке, подниматься в горы, падать вниз, подниматься снова – не знаю — какой-то идиотизм.

У каждого бездарного брата есть гениальный двоюродный

Когда эта школа закрылась, Савелий Маркович стал искать другую работу, которую можно было бы совмещать с театром. Однако из совместительства ничего не выходило. В конце концов, директор одной из школ предложил Шальману полный рабочий день, и он пожертвовал оркестром.

– Я ни секунды не думал. Не радовался этому, не огорчался. У меня в голове была лишь одна мысль, что в старости вокруг меня, наверное, будет много учеников, и в этом есть какой-то резон. Я пришел на основную работу в школу, хотя тогда еще очень прилично играл и был на ходу. Заниматься с детьми почему-то сразу начал очень много. Наверное, совесть была, я не знаю. При этом почувствовал, что мне это интересно. Затем пошел в детский сад, набрал 25 человек (в это время педагоги в аудитории чуть ли не хором воскликнули: "Ничего себе!" – прим. авт.), посадил их в круг, каждому показал, как держать скрипку и смычок. На следующий урок осталось уже 20 человек, в конце года – 10 человек, в конце седьмого класса – три человека. Один мальчик и после школы продолжил занятия скрипкой, но потом бросил и стал звукорежиссером. После этого у меня появился свой афоризм: "У каждого бездарного брата есть гениальный двоюродный". Бездарных учеников я поучил, а гениальные двоюродные, посмотрев, как они занимаются, сами пришли ко мне учиться. Однажды у меня произошла неприятная домашняя ситуация, какие бывают у многих, и я понял, что педагогика меня спасает, позволяет отвлечься от этих проблем. А через много лет я осознал, что Бог мне просто дал счастье.

Не изменился ли способ производства детей?

Постепенно класс Шальмана рос, и дети, которые шли к нему, тоже росли. Не хватало только взаимопонимания с начальством и некоторыми коллегами. Это побудило педагога, по его же собственным словам, использовать метод академика Сахарова – обратиться к общественности, показывая ребятам приемы игры на городских методических концертах и мероприятиях. Такая "метода" почему-то вызывала большое раздражение в школе, и к Шальману "придирались" с особым пристрастием.

– Я понял, что спасаться могу только одним, – показывать работы в самом наилучшем виде, – рассказывал о своих "мытарствах" Савелий Маркович. – И за этот урок я, конечно, школе благодарен. Потом у меня были большие проблемы с поступлением на работу в десятилетку, куда меня активно рекомендовала консерватория на самом высоком уровне. И эта эпопея длилась десять лет, потом еще столько же времени в школу не брали моих учеников. Потом я начал выступать, совершать поездки, давать мастер-классы. И для того, чтобы успевать работать с учениками, пришлось совершенствовать методику преподавания. Я понял, что меня категорически не устраивают те школы, которые написаны. Не устраивают, прежде всего, своей медлительностью. Дети топчутся на месте и изучают неинтересный материал. Я обратился к маме своей ученицы, работавшей в Союзе композиторов, и она организовала мне встречу с директором издательства, который сказал, что мои статьи его не интересуют. Вот если бы я написал школу... Тут я его быстро прервал и сказал, что это моя давняя мечта. Он сразу спросил: "А вы не забываете вести смычок прямо?" И я пообещал включить эту фразу в книгу, отсчитав ему процент своего гонорара. Фраза действительно была напечатана. В благодарность за отношение мамы ко мне я потом на ней женился, а вот девочка, которая у меня занималась, бросила скрипку.

Сейчас у меня чудесные две внучки, и все довольны. В 1984 году я написал школу, в 1987 году она вышла в печать, а с 1989 года начались мои поездки с мастер-классами. Бывало, что дети сами приезжали ко мне на две-три недели в Питер и демонстрировали хорошие результаты. Я начал писать вторую книгу, предлагая метод интенсивного худо-жественно-технического развития ученика. Замечу, это не гонка и не спешка, а избавление от лишних шагов и неинтересных произведений. Благодаря своим способностям и этой методике мои ученики очень быстро развивались, и им в голову не приходило валять дурака. К числу задач относились и частые выступления, в том числе на фестивалях и конкурсах, но после того, как они стали абсолютно коррумпированными, я потерял к ним всякий интерес. Практически все мои ученики, с которыми я плотно занимался с самого начала, были благоустроены. Они теперь работают в очень хороших оркестрах, некоторые просто феноменальную карьеру сделали, благодаря своему уму, настырности и где-то желанию родителей. Я до последних лет не выбирал себе учеников – не было такой возможности. Когда мои ребята начали выходить на определенный уровень, стали появляться люди, которые уже целенаправленно шли ко мне заниматься.

Напоследок питерский гость напутствовал местных педагогов и похвалил учеников:

– Работа проделана очень качественная, хорошая. И пусть вас не удивляет, если я скажу, что местами мне было крайне неловко за Петербург. Потому что, к сожалению, у нас часто даже на городских конкурсах показывают если не криминальную, но убогую работу. Сделать что-либо очень трудно, потому что, к сожалению, многие педагоги опустили руки, а многие даже не поднимали их. Они мне говорят, что сейчас меньше способных детей, а я бесстыдно их спрашиваю: "Не изменился ли способ производства детей? Куда они пропали? Почему в спальных районах, где дети вроде как должны появляться чаще, их вообще нет? А в центральных районах школьники охотно идут на трубу или ксилофон, но только не на скрипку? Может, все дело в педагогах?"

В этот момент патетику скрипача прервал телефонный звонок, а вместе с ним и робкий голос из аудитории:

– Савелий Маркович, вы опоздаете на поезд. Уже семь часов вечера, а в восемь – отправление.

– Я знаю, заканчиваю, – спокойно ответил оратор и принялся с тем же упоением вещать о чудесном воздействии педагогики. – Рост ученика обусловлен темпом развития, отношениями с учителем, верой ученика в учителя и верой учителя в ученика. Все проблемы решаемы, но при одном условии — если мы воспринимаем себя творцами, которые имеют дело с живыми людьми, если будем работать сколько можно, не думая о том, сколько нам заплатят. Никогда нам не будут много платить. Но мы, быть может, занимаемся самой интересной профессией.

После чего с чувством выполненного долга педагог пожелал всем здоровья, хорошего настроения и... "чтобы после выборов ничего не ухудшилось". Затем взял чемоданы и прямиком из музыкальной школы отправился на вокзал.

Другие статьи по теме:

Первый выпуск МГЭИ в Торопце

ЕСЛИ БАБУШКА И МАМА ИДУТ НА КРАСНЫЙ СВЕТ УПРЯМО...