Инесис ФЕЙФЕРИС: «Нет дискуссии – нет стратегии»

Меню сайта

Категории раздела

Бизнес-новости [504]

Бизнес и финансы [951]

Экономика [5601]

Статистика

Форма входа

Старая форма входа

Главная » Статьи » Бизнес » Экономика

Инесис ФЕЙФЕРИС: «Нет дискуссии – нет стратегии»

Рано или вовремя?
Латвия: наши европлюсы
Латвия:

Мы продолжаем знакомить читателей с позициями известных латвийских и зарубежных экономистов и политиков, которые изложены в книге З. Каца «Плата за вход. Балтийские диалоги», выпущенной в серии «Библиотека Балтийского форума». Очередной собеседник автора – доктор экономики, президент Hipoteku banka Инесис ФЕЙФЕРИС. Интервью публикуется с сокращениями.

Рано или вовремя?

– В книге «Повестка дня для Латвии – 2004», изданной Балтийским форумом накануне референдума о вступлении страны в Европейский союз, вы говорили о том, что если вступление для Латвии политически было своевременным, то экономически преждевременным. Мы не были готовы к членству в ЕС. Сегодня вы придерживаетесь того же мнения?

– Уже тогда, да и сегодня, имея реальный опыт пребывания в ЕС, ответ звучит совершенно однозначно: реального выбора у нас не было. Хотя мы толком не понимали, зачем нам нужен Европейский союз, и сегодня отчётливо не отвечаем на этот вопрос. Абсолютно очевидно, что это был чисто политический шаг, пусть вполне объяснимый, понятный и даже необходимый. Но он был сделан с той топорностью, с которой только и можно было его тогда сделать: мол, если не вступим – снова придут из Москвы танки, и мы снова окажемся в Советском Союзе, именуемом СНГ. Но и политическая элита просто проигнорировала необходимость серьёзного анализа последствий.

– А «старшим братьям» по Евросоюзу было понятно, зачем мы им нужны?

– Вот в этом нет никаких сомнений. Старая Европа расширила свой рынок до 450 миллионов человек, получила дешёвую рабочую силу – это главное приобретение.

Я не стану, не будучи ни политиком, ни политологом, подробно комментировать политическую составляющую, хотя её присутствие более чем очевидно. Граница Европейского союза передвинулась на восток, став границей с Россией. Тем самым создана новая «Ялта». Запад – НАТО и ЕС не позволили возникнуть на европейском геополитическом пространстве неконтролируемой «дыре» из трёх балтийских государств рядом с Россией. Однако я не думаю, что мы стали находиться в большей безопасности. Если державы сторгуются на том, что нас надо продать, продадут. И даже знать об этом не будем, пока не окажемся под новым сапогом. На этот счёт у меня нет ни малейших сомнений. Доверия у меня нет ни к кому, к политике США тоже. Я совершенно согласен с Индулисом Эмсисом: он сказал, что если для Америки возникнет альтернатива: сохранить доверие Латвии или променять его на какие?либо нефтяные бассейны в Ираке, Иране или где?то ещё, она купит их и продаст нас.

– Так поспешили мы или нет?

– Можно говорить о том, что мы могли повременить со вступлением в ЕС, оставаясь в статусе сателлитного, ассоциированного государства, претендовать при этом на те же европейские деньги, – только, видимо, из других, не из структурных фондов. Что всё дело в том, как вести переговоры. Что люди сегодня бы так не рвались за рубеж...

– И нам, бедным и одиноким, не грозила бы изоляция?

– Всё зависит от того, с каких позиций ведутся переговоры – на равных ли? Реально с нами говорили с позиции силы, и мы не могли ей не подчиниться. Островком вне зоны влияния мы не могли оставаться – это и есть то, что называется реальной политикой. Тем более, не имея при этом своей «дорожной карты», руководствуясь также только одной политической мотивацией: вступить, чтобы вступить.

Латвия: наши европлюсы

Позитивный эффект вступления в ЕС состоит в том, что в стране наступила некая экономическая стабильность. Правда, за эту стабильность приходится платить суровыми последствиями – ростом цен, инфляцией. Несомненный позитив – стабильность валюты, когда лат «привязан» к евро, и делать расчёты человеку значительно проще, наша валюта не зависит от колебаний финансового рынка. По крайней мере, Европейский центробанк и Банк Латвии пока такую стабильность обеспечивают.

Очень существенно, что шире открылись рынки для наших предпринимателей. Они не были закрыты и до вступления в ЕС, но для зарубежных партнёров существенным был и формальный сигнал: мы теперь в одной команде. И если у нас появятся проблемы, мы разрешим их в рамках единого сообщества, общего рынка.

Позитив, причём несомненный, и в том, что для страны значительно доступнее стали финансовые рынки. С этой возможностью я знаком и благодаря своей работе. Мы можем свободно занимать в странах ЕС деньги, стало легче и проще работать с европейскими финансистами, получать кредиты и денежные ресурсы на очень выгодных условиях.

Ещё один позитивный момент, но не без грустной ноты: для жителей Латвии открылся обширный рынок труда. Да, это позитив для людей, которым не слишком сладко, а то и просто горько пришлось дома, они поехали в Ирландию собирать шампиньоны или клюкву, они живут на чужбине, но у них появилась возможность выжить.

– Только это скорее рыбка, но не удочка. Это ведь и обуславливает опасную тенденцию. Человек не учится, часто не растёт профессионально, ему предстоит возвращение на тот же жизненный пустырь.

– Верно, к сожалению. Но ведь у него появилась новая возможность выбора, человек думает о детях, которых подымет, он постарается им дать возможность образования.

– По результатам одного социологического исследования картина предстоит просто драматическая. Остаётся надеяться на некоторое преувеличение: не совсем верится, что едва ли не 80% опрошенных старшеклассников хотят после школы покинуть Латвию.

– Конечно, такая угроза будет, пока даже за неквалифицированный труд молодой человек получает за рубежом вполне приличную по нашим меркам зарплату, какую здесь не всегда имеешь в известной фирме, обладая неким профессиональным уровнем. Но я думаю, что молодыми людьми движет не только желание заработать, но и посмотреть мир. Со временем, если Латвия не пойдёт по пути нелепой политики, часть из них вернётся домой.

Латвия:

наши евроминусы

Говоря о том, что есть безусловные негативы, начну с огромного количества ненужных и, прямо скажу, идиотских ограничений. Одно из них, прямо вредное для страны, – ограничение бюджетного дефицита тремя процентами от ВВП, обусловленное Маастрихтскими соглашениями. И нас держат теперь на коротком поводке. Не выполните их, не сможете присоединиться к еврозоне. Но почему же не берётся в расчёт огромная разница между одной из беднейших стран ЕС и богатыми странами? Для нас жизненно важна возможность ускоренного развития, для этого нужны индивидуальные условия. Ограничение некорректно, оно вызывает подозрения в желании притормозить наше развитие.

Вспомним, что стало происходить, когда, вступив в ЕС, Ирландия начала обеспечивать рост ВВП на 5–7% в год. Ей тут же пригрозили: притормозите. Конечно, никто никогда вслух не говорил о том, что хотел бы ограничить конкурентоспособность Ирландии. Но на самом деле мысль была такова: вы получаете деньги из еврофондов, на которые весьма успешно осуществляете свои проекты, у вас средний доход на жителя страны становится выше, чем в иных старых странах ЕС, вы достигли этого за наш счёт. И теперь хотите жить лучше нас, но так не пойдёт, будем жить в лучшем случае одинаково, «не высовывайтесь».

Громадное количество ограничений на продовольственном рынке привело к тому, что очень многие сельхозпроизводства погибли. Ситуация вдвойне осложнялась тем, что нередко Брюссель вовсе не требовал таких строгостей, которые мы себе нарисовали.

– Без рассуждений брали «под козырёк»?

– Не просто брали «под козырёк», но ещё двумя руками. Иногда причины нелепостей были комичны, последствия же становились трагикомичными. Когда люди, читавшие директивы, не очень были сильны в английском и переводили, как Бог на душу положит. Я сам, будучи в странах ЕС, спрашивал: у вас что действительно хлев должен выглядеть как дворец? Да нет, отвечали в той же Ирландии. Вхожу вовнутрь: обычный для крестьянского хлева запах. Хлеб для продажи, говорили наши евроклерки, нельзя класть в привычные деревянные ящички, нужны специальные паллеты. Езжу по Германии, вижу магазинчик возле фермы, хлеб в знакомых деревянных ящичках... Небольшие индивидуальные крестьянские хозяйства никуда в Европе не делись. Наши начали с того, что стали думать, как запретить тётушкам торговать по обочинам дорог, хотя для них эта торговля оставалась единственным источником выживания.

Словом, если углубишься в ситуацию, в бумаги и при этом прилично знаешь английский, то довольно?таки часто убеждаешься в том, что многие ограничения надумали в Риге, а не в Брюсселе. Хотя более чем достаточно бюрократических преград рождается там, а любые изменения происходят крайне медленно. А у нас своя инерция, постсоветский синдром. Я на своём опыте убеждался не раз в том, что вместо вразумительного ответа на вопрос звучала фраза: «Мы позвоним в Брюссель», – точно так же, как раньше говорилось: чтобы разобраться, надо позвонить в Москву.

Я убеждён в том, о чём не раз говорил: ещё до вступления в ЕС необходимо было провести серьёзную, скрупулёзную аналитическую работу. Нужно и можно было как?то готовиться к тому, что поднимутся цены, что люди станут требовать более высокую зарплату, что им будет видно, какова она в Старом Свете, и большая часть ринется туда. Я повторю то, о чём также не однажды говорил: в государстве нет системы прогнозирования и более того – планирования. На что должно быть направлено наше развитие? Мы до сих пор не ответили сами себе на вопрос о том, зачем нам Евросоюз и вообще экономический рост?

Мюнхен сближает партнеров